Пространства, времена, симметрии - [18]
Девченки пляшут, приседая.
И улыбаешься ты девушкам,
Смешная девочка седая.
Меня ж в веселье этом нет уже,
Дожить, сгоревший, не сумел я.
За то, блестя под солнца ретушью,
С портретов всех смеюсь я смело.
Пусть этот смех тебя порадует.
Я снова жив, цвети и смейся.
Тебе на площади парад дают,
Салют держа, красноармейцы.
Один лишь юноша не выдержал,
и вдруг, обняв свою подругу,
Он из толпы, ты это видела,
Ее увлек, держа под руку.
Увел, где ветер им насвистывал,
Где люди их не замечали.
Они, как мы когда то шли с тобой,
Ушли туда и там мечтали.
И он сказал: люблю. Люблю тебя.
Обоим нам с тобой по двадцать.
И сердце рвется тигра лютее.
И просто некуда деваться.
И он сказал: чего там празднуют.
Чего там чествуют героев.
Что ерунда нам эта праздная.
Вот мы теорию построим!
И он сказал: трудиться будем мы.
Откроем фактов много разных,
И будет день любой нам буденный
Как этот вот веселый праздник.
И, оглянувшись лишь, одни ль они,
Припал к лица ее овалу.
И так они до обессиленья,
Как мы когда то, целовались.
"Мне девятнадцать, тебе двадцать", "Глаза серые и карие" - Это, конечно, я и Таня. "Перестроим всю науку", "Разгодать вселенной ребус" - это о "синтетической науке" о которой я мечтал еще в школе. Когда я писал это стихотворение, я не думал, что в моей старости не будет ни красноармейцев, ни торжественных красных знамен. Не было ни "штаба в занятой крепости", ни юбилейного парада. Но все таки кое что было сделано, кое что достигнуто.
Векторный анализ
Молодой человек, не в Москве ли вы?
Или вы в полях немаксвеллевых?
Иль в мечты вихревой вашей поле
Кое с кем заигрались в диполи?
До чего хорошо весной на полях,
Когда каждая травинка - вектор,
Когда солнца источник
Каждый листочек
Лучом проницает сверху.
У меня же сессия, сессия утром,
Не до весны мне с ее перламутром.
Потребует строгий наш математик
Поля векторов, а не мать-и-мачех.
И вот я - в поле из знаков и цифр,
Вникаю в анализа хитрый шифр,
Тонкие скаляры, толстые векторы,
Змеи интегралов, очковые некоторые,
Роты и дивы, наблы и комецы
И прочие тоже рады знакомиться.
Эх, наблочка, куда котишься,
Ко мне в ротор попадешь, не воротишься.
И все ж устаю, и из знаков чащи
Девичий контур - все чаще и чаще.
И вместо интегралов рисую локоны,
К которым приколот источник - цветок.
В тетради по анализу - лирические окна?
Но ротор иначе ведь curl - завиток.
Когда ж до вихрей в голове я устану,
Сменяет их поле воды из под крана,
Горячую голову чуть освежу,
И снова сижу.
И в этот вот час, когда все в беспорядке,
И больше всего ералаш - в голове,
Слышу я голос пленительно сладкий,
Любимая девушка входит ко мне.
Забыв про тетради, смотрю ей в рот,
Где жемчуг зубов чудесней всех див,
Боря, а что такое rot, Боря, а что такое div?
А дальше что было, - совсем испугаешься:
Докажи, говорит, теорему Гаусса.
Сквозь лба я поверхность весь потом истекся:
Докажи, говорит, теорему Стокса,
Да нет теоремы такой, говорю.
Забыл я ее, и щеками горю.
И что ты пристала, пошла бы в читалку,
Зубрила бы там свою начерталку.
Послушай, прочти, чего хочешь ты ради,
Три только строчки из этой тетради.
В тетради же было:
Источник и сток,
Действительно, Гаусс, действительно, Стокс,
А краска все гуще, а стыд все сильнее.
Садись, говорю, признаюсь, проиграл,
Так слушай, начнем: что такое линейный Интеграл.
На ногу ногу доцент положил,
На край отодвинул портфель,
Подумал недвижно, потом ожил:
Иди, отвечай, Розенфельд.
И вот я стою на дрожащей доске,
Всего я себя выгнул.
И сердце застыло в смертельной тоске:
Неужто же я прыгну?
Внизу гладка и маняща вода,
Бассейн окаймлен буями.
Неужто сейчас я спрыгну туда,
Чувствами столкнут буйными?
Доцент и девушка снизу смотрят.
Нагнулся. Руки вперед. Повис.
И роторы, роторы, роторы, роторы,
Внизу и вверху и во мне их свист,
И все теоремы я выложил четко,
И круглая набла легла мне в зачетку,
За нею грибок чудодейственный - комец,
И в шапочке острой за ним незнакомец.
Эх, наблочка, куда котишься?
Мне в зачетку попадешь, не воротишься!
И только я вышел, я встретил подругу,
С улыбкой она протянула мне руку.
Улыбкою счастья я девушку встретил,
И нас целовало солнце.
И ветренный, векторный встретил нас ветер,
Потягиваясь спросонца.
И всем был готов рассказать я прохожим
О сессии этой вести,
И были вдвоем мы под небом погожим
До самого вечера вместе.
Мы на лодочке катались,
Грел нас ветер озорной
Токовали про анализ векторной и тензорной.
Векторный анализ - теория векторного поля, описывающего электромагнитное поле в электродинамике, и поле скоростей жидкости в гидродинамик. Эта теория была основана Кларком Максвеллем. rot и div - знаки ротора (вихря) и дивергенции (расходимости) векторного поля. Набла- знак, имеющий вид треугольника, комец - знак, имеющий вид буквы Т. Доцент поставил в зачетную книжку автора: ОТЛ. (отлично)..
Стихотворение подверглось разгромной критике в журнале "Советское студенчество". Особенно раздражали критика строки "Эх, наблочка, куда котишься", пародирующие популярную песню "Яблочко".
Тензорный анализ
На 1-м курсе, кроме стихов, я много занимался физикой. Но серьезных книг по современной физике я не мог понимать, так как не знал тензорного анализа. Некоторые элементы этой дисциплины я знал из книг Кочина и Шпильрейна, но для теории относительности этого было недостаточно.
Рецензия на издание двух томов воспоминаний Надежды Яковлевны Мандельштам стала преимущественно исследованием ее личности, литературного дара и места в русской литературе XX века.«Надежда Яковлевна для меня — Надежда Яковлевна: во-первых, «нищенка-подруга» поэта, разделившая его жизнь со всей славой и бедой; во-вторых, автор книг, в исключительном значении которых для нашей ориентации в историческом времени я убежден…».
«Люди могут сделать человека счастливым даже в беде… Люди могут все» — таково кредо московской писательницы Ирины Триус. В автобиографической повести «Дорога длиною в жизнь» автор делится воспоминаниями о встречах с интересными людьми, высказывает свои взгляды на жизнь, на предназначение человека, преодоление трудностей.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
Скрижали Завета сообщают о многом. Не сообщают о том, что Исайя Берлин в Фонтанном дому имел беседу с Анной Андреевной. Также не сообщают: Сэлинджер был аутистом. Нам бы так – «прочь этот мир». И башмаком о трибуну Никита Сергеевич стукал не напрасно – ведь душа болит. Вот и дошли до главного – болит душа. Болеет, следовательно, вырастает душа. Не сказать метастазами, но через Еврейское слово, сказанное Найманом, питерским евреем, московским выкрестом, космополитом, чем не Скрижали этого времени. Иных не написано.
Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.