Пространства, времена, симметрии - [17]
Анатолий Нетушил и мой сокурсник Леон Биберман стали профессорами МЭИ.
В Литературном кружке участвовали две второкурсницы, писавшие стихи, - Таня Нефедова и Вера Гладышева. Особенно я подружился с Таней, мы часто ходили с ней на концерты. Вера сочиняла едкие эпиграммы на преподавателей, особенно на декана. Впоследствии обеих девушек исключили из института - Веру за неуспеваемость, а у Тани - расстреляли брата. Таня окончила институт в Сибири, а вернувшись в Москву, стала кандидатом наук и работала в научно-исследовательском институте. Вера стала поэтессой, автором многих песен и стихотнорных реклам.
В гостях у нашего литературного кружка была поэтесса Маргарита Алигер. Когда в Москву приезжал живший тогда за границей Илья Эренбург, мы были у него в гостинице "Метрополь" и читали ему свои стихи.
Петр Евгеньевич Дюбюк
В кружке участвовал преподаватель математики Петр Евгеньевич Дюбюк, впоследствии профессор и заведующий кафедрой математики в Московском институте радиотехники, электроники и автоматики (МИРЭА), который первоначально был заочным отделением МЭИ. Некоторое время я занимался в группе, где Дюбюк вел упражнения по математике. Мне хорошо запомнились его слова: "Постепенно водоизменяя правила игры, можно крокет превратить в футбол".
Дюбюк организовал при Литературном кружке Фельетонную бригаду (ФеБ), фельетоны которой печатались в "Энергетике". Мой первый фельетон - о летнем лагере МЭИ - назывался "А лагерком, а лагерь", - это название было связано с французской пословицей A la guerre comme a la guerre - На войне - как на войне. Петр Евгеньевич познакомил меня с поэтическим творчеством Омара Хайяма. Особенно запомнилось мне четверостишье
Когда бываю трезв, нет радости ни в чем,
Когда бываю пьян, темнится ум вином.
Но между трезвостью и хмелем есть мгновенье,
Которое люблю, за то, что жизнь - лишь в нем.
"Любовь студента"
В "Энергетике" в 1936 и 1937 гг. были напечатаны два мои стихотворения, которым редакция дала заголовки "Любовь первокурсника" и "Любовь второкурсника". На самом деле первое из этих стихотворений было началом стихотворения "Перспектива", а второе называлось "Векторный анализ". Приведу полный текст этих стихотворений:
Перспектива
Мы шли и ветер нас освистывал,
Свистал издевочные трели.
Мы шли, мы шли с тобой, мы шли с тобой.
В глаза друг другу мы смотрели.
Пусть где-то ветер воет арии,
Ревет мотив безлюдный, волчий.
Мы - глаза серые и карие,
Мы разговариваем молча.
Мы говорим: люблю, люблю тебя,
Мне девятнадцать, тебе двадцать.
И сердце рвется тигра лютее,
И просто некуда деваться.
Трамвай проносит взгляды беглые,
Проходят люди, будто нет нас.
А мы идем в туманы белые,
Как будто знаем их заветность.
И щеки пятнами румянятся,
И в даль открыты горизонты.
И института словно манит нас
Широкоплечий мокрый контур.
Мы там не каждый день обедали,
Протесты стягивая в ремень,
Но беды не были нам бедами:
Мы были веселы в то время.
А в вечера, когда за Кочиным
Мы засидимся и устанем,
Наш путь нам кажется законченным,
И предаемся мы мечтаньям:
Как мир тряхнем, что брал нас за уши,
Как перестроим всю науку.
И всесто книжек ускользающих
Берем тогда друг друга руки.
И верим: путь пройдем начертанный
В таком вот вечере красивом.
Из глаз друг друга радость черпаем
И для работы новой силы.
И в Института зданье нашего
Мы входим радостно, как в зори.
В те времена наш мозг вынашивал
Основы будущих теорий.
И снова ветер перелистывал
Бессонной осени минуты.
Мы снова улицей той шли с тобой.
Мы шли к тому же Институту.
Все так же мелкими побегами
На стеклах холод ставил стрелы,
И так же все трамваи бегали
И люди мимо нас смотрели.
Мы не одни. Нас улей, стая ли?
Лучи над улицей висели,
И мы совсем, совсем растаяли
Средь наших спутников веселья.
Нет никакой меж нами разницы,
Сейчас начнем играть и бегать.
Лишь нам с тобою жизнь-проказница
Сыпнула на головы снега.
На голове моей окалинка,
Как на сгоревшем метеоре.
Знать слишком слабый, слишком маленький
Я для огня своих теорий.
И ты, моя подруга верная,
Подруга отдыха и дела,
Пройдя пространства многомерные
И ты прядинкой поседела.
За то ж, что огненными иглами
Сжигала нас теорий лава,
Задач поставленных достигли мы
И победили мы со славой.
Перенеся невзгоды столькие,
Добились счастья мы с тобою:
Попало дело в руки стойкие,
Не пропадет оно без боя.
Учеников глаза восторжены,
В почтенье взгляды их одеты.
А мы в ответ, ответим что же мы?
Мы рассмеемся лишь, как дети.
Вступаем в Института здание
Как штаб мы в занятую крепость.
В тот год в последний бой шло знание,
Чтоб разгадать вселенной ребус.
И снова мы на той же улице
Осенним ветерком поддуты.
И в перспективе все сутулятся
Спина и плечи Института.
Не двое нас, не группка малая:
От края улицы до края
Идут вперед знамена алые
На солнце золотом играя.
Все, что тогда в трамвае ехали,
Все, что бродили по асфальту-
Теперь все тут, в веселье, в смехе ли,
И все забыли про печаль ту.
И пусть средь вас, косынки красные,
Седые волосы белеют:
Открытье наше нынче празднуют
Его почетным юбилеем.
А солнцу только бы колоть еще,
Но не нужна его уж ретушь.
Проносят яркие полотнища:
Мои с тобой несут портреты.
Хоть и сравниться с солнцем где уж им,
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.