– Ты даешь мне совет? Неужели? Ты, человек, который шантажом заставил меня выйти за него замуж?
Он все еще был таким же невероятно красивым, невероятно привлекательным в ее глазах. Но это было неправильно. И она не знала, что с этим делать. Как это изменить. Как изменить всю свою жизнь. Но в этот момент она чувствовала какую‑то родственную связь с ним, в то время как связи с ее семьей были оборваны.
– Можешь принять мой совет или нет, но это не меняет того факта, что это чистая правда. Независимо от того, разоблачил бы я твоего отца или нет, он все равно был и остается хищником. Ты могла прожить всю свою жизнь, не зная правды, но это слабое утешение.
Это не было утешением для нее. Она чувствовала, как холод охватывает ее.
– Я… я доверяла ему. Настолько, что готова была выйти замуж за человека, которого он выбрал. Я сделала бы для него все, чего бы он ни попросил. Он подарил мне замечательное детство, и он сделал меня такой, какая я есть. Он сделал так много для меня, и я не знаю, как примирить это с тем, что мне теперь известно о нем.
– Я знаю лишь одно – твой отец глупец. Потому что то, как ты верила в него… как верила в него моя сестра… Он не заслуживал этого. И если бы хоть кто‑то так верил в меня, я никогда не сделал бы ничего, что могло подорвать эту веру.
Она почувствовала, как горечь переполняет ее. И осознала, что это не имеет никакого отношения к ее отцу. Ни в малейшей степени.
– Я верила, – сказала она.
– Что?
– Я верила в тебя. В Холдена Брауна. Работника на ранчо. Не знаю, что ты думаешь обо мне, но для меня имело большое значение то, что я переспала с тобой. Для меня секс – это очень личное. И я никогда не занималась сексом, не испытывая при этом чувств к партнеру. Но в тебе было что‑то… я доверилась тебе. Я верила всему, что ты рассказывал мне о себе. И я верила тому, что говорило мне мое тело. О том, что между нами есть что‑то, что… Не думаю, что впредь буду доверять своим чувствам. Ты и мой отец…
– Я не лгал тебе, – почти с яростью сказал Холден. – Не в том, что я хотел тебя. То, что произошло между нами в постели, не было ложью. Ни вчера, ни в ту первую ночь. Клянусь, я не соблазнял тебя, чтобы отомстить твоему отцу. Совсем наоборот. Когда я приехал сюда, я поклялся себе, что никогда не дотронусь до тебя. Ты была для меня запретным плодом, потому что я не хотел поступить с тобой так, как поступил твой отец с моей сестрой. Когда я впервые увидел тебя там, в винограднике, я сказал себе, что презираю тебя. Потому что в твоих венах течет его кровь. Но как бы я ни старался, я ничего не мог с собой поделать. Ты – это не твой отец. И то, что есть между нами, – это совсем другое.
– Но ты женился на мне из‑за мести.
– Да. Но я не стал бы спать с тобой, если бы не хотел тебя.
– Я могу верить тебе?
Она сама не могла понять, как у нее вырвался этот вопрос. Но ей необходимо было опереться на что‑то в этом мире, в котором она внезапно почувствовала себя лишенной корней. В котором ее отец был не тем, кем она его считала. Если Холден говорил правду, если химия, которая существовала между ними, так же важна для него, как и для нее, она готова была поверить хотя бы в это. А ей так нужна была вера в это. Отчаянно нужна.
– Если я поверю тебе, пообещай мне, что всегда будешь честен со мной. Что ты будешь верен мне. Потому что сейчас я готова полностью отдаться тебе, потому что я не знаю, во что еще, черт возьми, мне верить. Я зла на тебя, но если ты действительно хочешь меня и если ты сказал правду о моем отце, то в настоящий момент ты единственное, что есть в моей жизни настоящего и честного. И я готова поставить на это. Но только если ты сейчас пообещаешь, что не будешь лгать мне.
– Обещаю, – сказал он.
Его глаза были темными, бездонными. И в них была сила.
Сила, на которую она могла опереться.
Она поднялась с дивана и на дрожащих ногах подошла к нему.
– Тогда отведи меня в постель. Потому что единственное, что сейчас в жизни есть хорошего, – это то, что существует между нами.
– Я заметил, что ты не сказала, что это единственное, что имеет смысл, – сказал он, обняв ладонями ее щеки.
– Потому что это не имеет смысла. Я должна бы ненавидеть тебя. Но я не могу. Может быть, просто сейчас у меня нет на это сил. Потому что мне слишком больно. Но то, что сейчас между нами происходит… это единственная реальность.
– Это единственная реальность, – согласился он, беря ее за руку и кладя ее себе на грудь.
Его сердце бешено колотилось в груди, и она почувствовала свою власть над ним.
Это было реальностью. Что бы ни происходило, их взаимное влечение нельзя было отрицать.
Он отнес ее в кровать, и они своими телами поклялись друг другу в верности.
