– Ты говорил, что не веришь в брак.
– Я еще говорил, что я простой работник на ранчо.
– Ты был когда‑нибудь женат? – нахмурившись, спросила она.
– Нет. Это имеет значение?
– Нет. Вернее, да. Да.
– Никогда не был женат. И никаких детей.
– Черт, – пробормотала она. – Мне даже не приходило в голову, что у тебя могут быть дети.
– Ну что ж, их у меня нет.
– Слава богу.
– А ты хочешь иметь детей?
Эта мысль должна была бы привести его в ужас. Но по какой‑то причине образ Эмерсон, беременной его ребенком, вовсе не был устрашающим. Более того, этот побочный эффект реализации его планов показался ему очень привлекательным, хотя он сам не знал почему.
Идея разорить Джеймса Максфилда была рискованной. Потому что, как бы он ни старался, он не смог бы нанести ему серьезного ущерба.
Богатые мужчины были более трудными мишенями, чем молодые женщины.
Не то чтобы Холден не был в состоянии попытаться уничтожить своего врага.
Он и сам был влиятельным человеком, и он был безжалостен.
Но было что‑то очень привлекательное в том, чтобы завладеть частью имущества своего врага. И не только это. Он вдобавок получил и драгоценную дочурку Джеймса.
И это казалось ему справедливым.
– Не могу поверить, что ты предлагаешь, чтобы мы…
– Но ты же хотела детей?
– Я… да.
– Так что это не такая уж чудовищная мысль.
– Ты полагаешь, что наш брак продолжится достаточно долго?
– Ты не подписывала брачного договора, Эмерсон. Если ты бросишь меня, мне все равно достанется половина твоих акций.
– Ты тоже не подписывал брачного договора. И я подозреваю, что половина твоего имущества составляет значительную сумму.
– Деньги – это всего лишь деньги. Я заработаю еще столько, сколько мне понадобится. Я ни к чему так не привязан, как ты привязана к своей винодельне.
– Так почему бы нам не отложить наш разговор о детях до тех пор, пока я не решу, как сильно я тебя ненавижу?
– Ты так сильно ненавидишь меня, что прошлой ночью взбиралась на меня по меньшей мере пять раз.
– Да, и при свете дня это кажется не таким привлекательным, как казалось прошлой ночью. Химия между нами не имеет никакого отношения к нашему браку.
– Она имеет к нему самое прямое отношение, – мрачно сказал Холден.
– Что? Ты все это подстроил, что мы могли…
– Нет. Наш брак стал возможным из‑за этой химии. Я не мог позволить тебе уйти от меня и выйти замуж за другого мужчину. Позволить ему прикасаться к тебе, когда у него было в распоряжении столько времени? У него было целых два года, и он ничего не предпринял? Он не стоит тебя. И твой отец не имел права использовать тебя, как пешку в своей игре.
– Мой отец…
– Он не очень хороший человек. Веришь ты этому или нет, но это правда. Но полагаю, что, когда мы сообщим ему счастливые новости сегодня… ты сама сможешь принять решение.
– Спасибо. Но мне не нужно твое позволение, чтобы принять решение относительно моего отца или чего‑нибудь другого.
Но у нее было почти затравленное выражение лица, и, если бы он был способен испытывать чувство вины, он испытал бы его сейчас.
Они приземлились вскоре после этого, и его грузовичок был там же, на том месте, где он его оставил.
Когда они остановились возле него, Эмерсон окинула его презрительным взглядом.
– Это просто нечто.
Грузовичок был здорово потрепанным.
– Он мой, – сказал Холден.
– И как долго?
– Ну, я приобрел его, когда мне было около… восемнадцати. Так что уже лет пятнадцать.
– Я даже не знаю, сколько тебе лет. То есть теперь знаю, потому что умею считать. Но, правда, я ничего не знаю о тебе, Холден.
– Ну, я буду счастлив рассказать тебе о себе после встречи с твоим отцом.
– Буду ждать с нетерпением.
Она все еще была в вечернем платье. А он купил себе в магазинчике в отеле рубашку взамен порванной, которая оказалась узкой в плечах и слишком свободной в талии. И когда они подъехали к ее дому, он мог лишь усмехнуться при мысли о том, какую нелепую картину они представляют собой.
Он в смокинге, а она в вечернем платье.
– Мой отец уже в кабинете? – спросила она у секретарши.
– Да, – ответила та, окинув взглядом сначала Эмерсон, а потом Холдена. – Мне спросить, может ли он принять вас?
– У него нет выбора, – сказал Холден. – Ему придется увидеться с нами.
Он взял Эмерсон за руку и повел ее к двери кабинета, попутно оценивая обстановку и находя ее слишком претенциозной.
Джеймс Максфилд имел много общего с Холденом. Родившийся в нищете, он был твердо намерен добиться успеха в жизни. Но разница между ними состояла в том, что Холден не забыл, с чего он начинал. Он не забыл, каково это – быть бессильным и униженным, и он никогда не заставил бы кого‑либо испытывать эти чувства.
А Джеймс явно наслаждался своим положением и властью, которое она ему давала.
«Тебе это все не нравится? – спросил себя Холден. – Именно поэтому ты стоишь сейчас у его двери с его дочерью, готовясь заставить его корчиться от стыда? Именно поэтому ты заставил Эмерсон выйти за тебя замуж?»
Он отбросил эти мысли и без стука вошел в кабинет, все еще держа Эмерсон за руку.
Ее отец поднял голову и посмотрел на них.
– В чем дело, черт возьми? – спросил он.
– Просто я ваш враг, – сказал Холден. – Вы разрушили жизнь моей сестры. И я теперь здесь, чтобы сделать вашу жизнь очень, очень непростой. И только благодаря вашей дочери я не превращаю вашу винодельню в пепелище. Поверьте мне, когда я говорю, что делаю это не ради вас, а ради невинных членов вашей семьи, которые не заслуживают того, чтобы лишиться всего из‑за ваших грехов.
