– И нет никаких шансов, что наши пути пересекутся, – сказал он, и его слова прозвучали гораздо враждебнее, чем было в его намерениях.
– Я не хочу показаться снобом, – пояснила Эмерсон. – Но наша семья возлагает большие надежды на человека, за которого я выйду замуж. И на то, что он привнесет в нашу семью.
– Принцесса, я не понимаю, зачем ты говоришь о своем браке.
– Но вся проблема именно в этом. Я уже в таком положении, когда следует задуматься о замужестве.
– В таком положении? Что ты, черт возьми, хочешь сказать? Мы что, живем в девятнадцатом веке?
– В такой семье, как моя, брак играет большую роль. Мы должны… У моего отца нет сыновей. И его дочери должны хорошо выйти замуж. Выйти за мужчин, которые готовы будут поддерживать наш бизнес. Его зятья станут совладельцами винодельни, а это означает, что…
– Его зятья будут совладельцами компании?
– Да, – сказала она. – Я хочу сказать, что я сохраню свою долю в бизнесе, так что это не какие‑то там драконовские условия. Но когда мы поженимся, Донован получит такой же пакет акций, какой есть у меня. То же самое касается Рен и Крикет. А после этого у моего отца останется лишь небольшое количество акций.
– Неудивительно, что ваш отец придает такое значение тому, за кого вы выйдете замуж.
– Он это делает и для того, чтобы обезопасить нас. Он не хочет, чтобы мы попали в лапы охотников за приданым.
– Вы и вправду из другого мира.
В его голосе прозвучало презрение, помимо его воли. Хотя его‑то это не касалось. Потому что у него были и деньги, и статус. И еще потому, что она его не интересовала. Ни она, ни ее мнение. Ему было наплевать, что она такая же беспринципная, как и вся ее семья. Как и ее отец. Это даже шло ему на руку, учитывая, что он лгал ей, чтобы затащить ее в кровать.
– Я вижу, ты считаешь меня снобом, – сказала она. – Но я не сноб, уверяю тебя. Я никогда не легла бы в постель с мужчиной, которого считала бы ниже себя.
– Ну, давно известно, что людей привлекают трущобы, потому что это щекочет им нервы.
– Ну, меня они не привлекают. И ты совсем другой. Да, я нахожу это сексуальным. Ты для меня запретный плод, и, возможно, я нахожу сексуальным и это. Но не потому, что ты ниже меня, ниже тех мужчин, с которыми я встречалась. В некотором смысле ты даже выше их, и я не знаю, что мне с этим делать. Поэтому мне больно. Потому что я не знаю, буду ли я когда‑нибудь еще такой умиротворенной, какой чувствую себя, лежа рядом с тобой в этой хижине…
– Но это вовсе не то, к чему ты стремишься. Даже твоя мать считает, что то, что ты делаешь, не достойно тебя.
Она судорожно сглотнула и отвела глаза в сторону.
– Моя жизнь мне не принадлежит. Она связана с этим бизнесом, который мой отец построил с нуля. И я благодарна судьбе за это, что бы ты об этом ни думал. Но это и большая ответственность, и я должна, хочу я или нет, нести эту ответственность.
Внезапно ему все это надоело. Все. Ложь, которая стояла между ними. То, каким она видела его. И невозможность повлиять на ситуацию, в которой он оказался. Он зарычал и перекатился на бок, а потом лег поверх нее.
– Сейчас все это не имеет значения, – прорычал он.
Она посмотрела на него, а потом коснулась пальцами его щеки.
– Да, – согласилась она. – Полагаю, что не имеет.
Он взял ее красный кружевной бюстгальтер и посмотрел на нее. Потом быстро связал бюстгальтером ее запястья.
– В настоящий момент ты здесь, – сказал он. – Я – единственное, что должно тебя волновать. Ты сейчас принадлежишь мне, и не существует ничего за пределами этой хижины, поняла?
Она кивнула.
– Хорошая девочка. И когда ты здесь, единственная твоя задача – доставлять мне удовольствие.
Он не хотел думать о том, что будет, когда он расстанется с Эмерсон, и что это будет значить для нее.
Ее династия была настолько важна для нее, что она готова была выйти за мужчину, которого не любила.
Но он освободит ее от этой участи. И, в конечном счете, это будет даже лучше для нее.
Холден посмотрел на ее связанные руки, и внезапно ему захотелось не отпускать ее от себя.
Он хотел, чтобы она была только с ним.
Достав из портмоне презерватив, он вернулся к ней. Она лежала на кровати со связанными руками, с широко расставленными ногами, и призывно смотрела на него.
Он надел презерватив, схватил ее за бедра и одним движением глубоко вошел в нее. Она тут же кончила, и ее мышцы начали сокращаться, крепко сжимая его.
И он приложил все усилия к тому, чтобы доказать ей, что нет предела количеству оргазмов, которые она может испытать.
Но за все нужно платить, и после того, как она в третий раз выкрикнула его имя, а потом прижалась к нему, он понял, что теперь они с ней связаны.
И она поделилась с ним важнейшей информацией.
В его голове внезапно зародился план.
Он точно знал, что теперь ему делать.
