Простая милость - [28]

— Некоторым мужчинам это нравится, — парировала Эдна.

— Ты вышла замуж не за такого.

— А жаль.

— Хорошо, — спокойно сказал мой отец. С минуту многозначительно помолчал, а потом продолжил: — Телесная близость между мужчиной и женщиной есть тонкое соотношение потребностей и темпераментов, и приладить друг к другу все элементы редко удается без труда. Эдна, ты слышишь Эйвиса? Он просто хочет немного отдохнуть после трудового дня, прежде чем приступать к любовным утехам.

— Отдохнуть? Черт побери, преподобный, он выпьет пива и завалится спать, и мне тогда от него никакой пользы.

— Эйвис, не лучше ли вместо пива выпить стакан холодного чаю?

— Иногда, преподобный, когда я целый день надрываюсь под полуденным солнцем, единственное, что меня поддерживает, — это мысли о холодном пиве, которое дожидается меня в холодильнике.

— А некоторые мужчины думают о той, которая дожидается их в постели, — съязвила Эдна Суини.

— Мы женаты тринадцать лет, Эдна. Поверь, ничего удивительного меня в постели не ждет.

— Тринадцать лет, — сказал отец. — Это целая история. Расскажите, как вы встретились.

— А это здесь при чем? — буркнул Эйвис Суини.

— Встретились мы на пикнике, — начала Эдна. — В Лютер-парке. Я знала некоторых сослуживцев Эйвиса, и они пригласили нас обоих. Решили нас познакомить, хотя мы и не догадывались.

— Что тебя привлекло в Эйвисе?

— Ну, он был такой милый и немного дерзкий. Мы без конца болтали, пока остальные играли в софтбол, а в конце вечера, когда все расходились, он открыл передо мной дверцу машины. Как настоящий джентльмен. — Эдна Суини ненадолго умолкла, а потом снова заговорила, и я услышал, что голос у нее срывается. — Я посмотрела ему в глаза, преподобный, и увидела доброту, которую в мужчинах никогда не замечала.

— Прекрасно, Эдна. Эйвис, а тебя что заставило влюбиться?

— Ну, не знаю.

— Подумай.

— Ладно. Она была очень красивая женщина. И особой чуши не несла. Помню, она рассказывала о своей семье и особенно о матери, которая часто болела. У Эдны была широкая душа. А потом я тоже заболел. Подхватил сильную простуду, и Эдна каждый день появлялась у меня на пороге с каким-нибудь супом, который сама сварила. Готовит она очень хорошо, преподобный.

— Понятно, Эйвис. Вы любите друг друга, и пока между вами есть любовь, все прочее можно исправить. Я расскажу вам, что именно. У меня есть хороший друг. Зовут его Джерри Стоу. Он тоже священник, но занимается консультированием семейных пар, у которых возникают трудности с физической близостью. Он очень хороший, и я уверен, что он может вам помочь. Хотите, договорюсь с ним о консультации?

— Не знаю, — сказал Эйвис.

— Придя ко мне, вы уже совершили важнейший шаг, — подбодрил их отец.

— Я готова, — сказала Эдна. — Эйвис, ну пожалуйста.

Мужчины за карточным столом сидели неподвижно, как истуканы.

— Ладно, — сдался наконец Эйвис.

Я услышал, как в туалете спустили воду, спустя мгновение дверь открылась и, поправляя ремень, вошел Гас. Он поднял глаза и сразу догадался, что происходит.

Наверху отец говорил:

— Завтра я первым делом позвоню ему, а потом мы с вами обсудим время. Эдна, Эйвис, я часто вижу семейные пары, которые попадают в настоящую беду, потому что утрачивают главную основу — любовь. Вы явно не из таких. Эйвис, возьми Эдну за руку. Давайте помолимся вместе.

Гас подошел к Дойлу, выхватил у него тряпье и засунул обратно в трубу.

— Черт возьми, что ты делаешь, Дойл? — гневно прошипел он.

Дойл только небрежно отмахнулся.

— Простое любопытство, — сказал он и неторопливо отошел обратно к карточному столику.

Мы услышали, как наверху шаркнули стулья, шаги направились к двери, а спустя минуту снова зазвучал Чайковский.

Хальдерсон покачал головой.

— Кто бы мог подумать, что быть священником порой так интересно.

— Попомните мои слова, ребята, — сказал Дойл. — Если Эйвис не пользует эту бабенку, появится кто-нибудь еще.

— У тебя есть кто-то на примете? — спросил Хальдерсон.

— Я только размышляю, — ответил Дойл. — Только размышляю.

Гас вернулся за стол, но карты взял не сразу. Было видно, что он еще огорчен из-за Дойла. Он поглядел на меня и Джейка и нахмурился.

— Я думал, вы двое ушли, — сказал он раздраженно.

Мы попятились назад.

— Эй, ребята. — Дойл поднял свои карты. — Как мы уже говорили, все остается между нами, ладно? Незачем вашему старику волноваться из-за нашей дружеской игры. Правда, Гас?

Гас не ответил, но его взгляд сказал нам, что это правда.

Мы вернулись домой, не говоря ни слова. Как быть с очками Бобби Коула, осталось непонятным. Зато в церковном подвале произошло нечто удивительное. Мы были среди взрослых мужчин и вместе с ними занимались недозволенным делом. Отчасти это, конечно, происходило в ущерб отцу, но я был в восторге, что удостоился такого доверия, став частью некоего братства.

Когда Джейк наконец заговорил, стало ясно, что у него иное мнение.

— Нам не следовало подслушивать. Это частное дело. — Он сидел на диване, уставившись в выключенный экран телевизора.

Я стоял у заднего окна и смотрел на темную пустынную лужайку перед домом Суини. В задней комнате горел свет — наверное, там была спальня.