Прощание с мирной жизнью - [98]

— Так точно, лучшего ждать трудно, — говорил Ябурек, мысленно все еще переживая обиду на тот парад и считая себя обманутым. — Например, с позволения сказать, ежели эрцгерцог-престолонаследник Франц-Фердинанд вступит на престол. Так вот, я не знаю, если бы я, с позволения сказать, был бы его дядей императором и он бы спросил у меня разрешения жениться на графине Хотек, я бы ни за что не дал на то своего императорского соизволения. Дисциплина прежде всего. Ведь не может же лейтенант надеть к военному мундиру домашние туфли. Верно? То-то и оно. Стоит только позволить, этак бог знает, до чего дойдет: сначала женился морганатическим браком, потом, вместо того чтобы представлять особу императора, для чего, с позволения сказать, он и существует, просто не явился на парад. В конце концов в один прекрасный день он еще позабудет, что обязан царствовать.

— Этого бояться не приходится, — успокоил Александр носителя кёниггрецского духа, — скорее наоборот. Ну как, кончили? Будьте добры, дайте мне домашние туфли и купальный халат!

Александр вскочил со скамейки для массажа и прошел в соседнюю комнату, служившую гардеробной. Ябурек уже приготовил белье и костюм и просто присутствовал при одевании. Разговор возобновился, но теперь темой служили домашние и семейные события, которые произошли в отсутствие Александра.

Надевая сорочку и брюки, Александр получил полную информацию о конфликтах между Каролиной и фрейлейн Шёнберг. Это были обычные «жестокие» сцены со всем, что сюда полагается: Каролина грозилась, что рассчитает фрейлейн Шёнберг, та грозилась, что сама уйдет, затем следовали мигрени, истерики, обе брали назад свои угрозы, но с известными оговорками, и все разрешалось совместными нападками на прачку или на очередного козла отпущения в лице кого-нибудь из домашних. Пока Александр надевал широкий галстук в неярких цветочках и вкалывал в него булавку с жемчужиной, Ябурек осведомил его о побеге Адриенны из родительского дома и о ее неожиданном возвращении. А застегивая визитку, Александр выслушал обстоятельный рассказ о букете орхидей, присланном Валли «от неизвестного лица» и о необычном визите, нанесенном Польди фон Врбата рейтеровскому семейству.

Александр только время от времени вставлял короткие замечания. Когда Ябурек сообщил все новости, Александр спросил:

— А почему, собственно, можно считать необычным визит капитана фон Врбата?

— Господин капитан, с вашего разрешения, чувствовал себя не совсем в своей тарелке. А это на него не похоже. Кроме того, он старался это скрыть, что уж совсем на него не похоже.

— Так, так. Гм. — Александр как раз бросил последний взгляд в зеркало, чтобы убедиться, все ли в порядке. — Но как же вы это узнали? — Он увидел, что при его вопросе Ябурек помрачнел, и поспешил прибавить: — Я знаю, что вы хитрец, мне бы только хотелось знать, как вам удалось это установить?

Ябурек удовлетворенно улыбнулся.

— Это было нетрудно. Я ведь знаю, что, когда я принимаю от господина капитана кивер и шпагу, он всегда шутит. Говорит: «Смотрите, Ябурек, чтобы не пропала моя шпага, мне сегодня надо еще разрезать каплуна». Или что-нибудь в том же роде. А на этот раз он только спросил, дома ли тетушка и фрейлейн Валли, но дома была только барыня, он пробыл у нее целый час, обычно он там так долго не засиживается. А уходя, странно озирался, будто не хотел уходить; хотя, по его словам, пришел только сообщить, что его произвели в майоры, но что-то на это не похоже.

— Почему? Я сам читал в газете о том, что его повысили в чине.

Ябурек снисходительно усмехнулся:

— Правильно, господин капитан произведен в майоры. Только, когда он здесь был, он не чувствовал себя майором. Нет. Скорее он чувствовал себя, с позволения сказать, как дежурный капрал, получивший наряд. Голову даю на отсечение.

— Не давайте, Ябурек, я вам и так верю. Должно быть, празднование по поводу производства не пошло нашему капитану Врбата на пользу. Шампанское в офицерском собрании по большей части из Клейношега и похмелье с него соответствующее. Тут ничего не поделаешь. Такова жизнь. — С этими словами Александр отошел от зеркала — он остался доволен своим видом, рассказы Ябурека развеселили его, а от разыгравшегося аппетита приятно посасывало под ложечкой. — Ну, теперь я пошел, Ябурек. До свидания.

XV

Завтрак был накрыт в столовой — в фонаре. Сквозь подобранные занавески в стиле бидермейер струилось утреннее солнце, придавая особый блеск белой скатерти, бледно-голубым чашкам старинного венского фарфора и желтым мисочкам с медом.

Александр остановился на пороге, чтобы «сперва позавтракать глазами». Затем весело подошел к столу. Он уже вдыхал запах свежеиспеченных ореховых пирожных, которые в честь его приезда были куплены в кондитерской Мельцера в Верхнем Новом Месте. Румяные блестящие пирожные лежали в изящной корзиночке на звездообразной бумажной кружевной салфетке с рельефным изображением бурбонских лилий и надписью «La Friandise Royale[48] — Мельцер, поставщик двора его величества короля Франции». Как обычно, Александру сразу вспомнились рассказы отца о губастом roi Charles X;