Прощание с мирной жизнью - [48]

— А, вы, вероятно, имеете в виду Аску? Честный старик, но с его идеями далеко не уедешь. Устаревшие взгляды.

— Хорошо, а как же тогда известные анархисты? Что вы о них думаете? Я говорю не о тех, что напали в Париже на банковского артельщика, я имею в виду, например, того итальянца, что заколол императрицу Елизавету^{36}. Или испанца, который бросил бомбу в барселонского кардинала. Это же выдающиеся личности, правда? Герои, готовые умереть во имя идеи… разве вы не того же мнения?

— Гм, конечно. Нет, я не считаю этих анархистов героями.

— Но разве они не доказали своими делами, что презирают смерть?

— Конечно, это они доказали. И, несомненно, действовали во имя идеи. Только — что изменится, если будет убит один кардинал? Ровно ничего. На его место придет другой. Или возьмите Лукени, который совершил покушение на императрицу. Разве он этим устранил Габсбургскую династию? Нет, нет, такие действия уничтожают самое большее отдельных представителей порочного общественного порядка, но не самый порядок. Мы же, заметьте это, хотим не только уничтожать, мы хотим и созидать новое. А на это анархистов никак не подвигнешь, их хватает только на то, чтобы разрушать, их идеи бесплодны. Какая польза шахтерам от того, что Суварин в «Жерминале» затопил шахту?.. Ах, да вы, верно, и «Жерминаль» не читали. Это роман Золя. Замечательная книга. Обязательно прочитайте… да, вот коммунары, те показали, что такое подлинное революционное мужество, и Луиза Мишель тоже, и немецкие товарищи, когда при Бисмарке вошел в силу закон о социалистах, и русские в девятьсот пятом году. — Йозеф замолчал, он заметил, что Адриенна не может уследить за его речью.

Она сконфуженно рассмеялась.

— Верно, я кажусь вам совсем дурочкой, но мне ни с чем таким не приходилось сталкиваться.

— Ничего. Вы быстро во всем разберетесь. Значит, до скорого свидания! Мне правда пора спать. — Он так сильно пожал Адриенне руку, что она чуть не вскрикнула от боли, но на душе у нее было радостно.

— До свидания! — крикнула она ему вдогонку. — Так я буду ждать от вас весточку.

Йозеф остановился. Вернулся обратно.

— Я ведь не знаю, как вас по фамилии и где вы живете?

— Да, мне пришлось бы долго ждать вашего приглашения.

— Не страшно. Мы бы, конечно, опять встретились. Это мне уже из нашего разговора ясно стало.

— Правда? — Адриенне трудно было не подать виду, какой гордостью переполнили ее слова Йозефа. — Но я думаю, будет лучше, если нам не придется слишком долго разыскивать друг друга. Меня зовут Адриенна Рейтер.

Йозеф насторожился.

— Рейтер? Странно.

— А что тут странного?

— Ничего. Только фамилия владельцев типографии «Тагесанцейгера», где я работаю, тоже Рейтер.

— Как? Вы работаете в нашей типографии? — в свою очередь, удивилась Адриенна. — Алекс Рейтер мой дедушка. — Она заметила, что Йозеф помрачнел. Ее это обидело. Если Йозеф такой, если он не хочет иметь с ней дело только потому, что она внучка его работодателя, тогда пожалуйста, она плакать не будет.

Но Йозеф уже догадался, что творилось в ее душе.

— Вы, должно быть, подумали, что я струсил? Или уже не доверяю вам? Ничего подобного! Просто я был удивлен. В конце концов не каждый день случается завербовать кого-нибудь из семьи своего хозяина в кружок социалистической молодежи. Но захотите вы примкнуть к нам или нет — это ваше личное дело. Только ваше личное дело. — Он рассмеялся. — Ну так как? До свидания?

Адриенне пришлось подавить волнение, которое сжало ей горло. Только потом она утвердительно кивнула головой.

— Конечно. До свидания… в вашем кружке. — Ей хотелось, чтобы это прозвучало равнодушно, но губы ее дрожали и сердце тоже.

XII

— Нет, Ирена, ты это не серьезно! Нет, я не отпущу тебя. Ты должна остаться со мной! Должна, слышишь? Я просто не пущу тебя.

Александр быстро поставил на пол Иренину картонку для шляп и саквояж, которые он сперва взял, чтобы вынести их из комнаты. Словно грозный страж, решительно стал он на пороге и загородил дверь. В первые минуты горечь прощания ошеломила его, лишила воли, сейчас он стряхнул с себя оцепенение. Быстрым движением повернул Александр ключ и вынул его из замка.

— Нет, я не отпущу тебя, Ирена! Я не отдам тебя. — Хоть он и был очень взволнован, но до сих пор в какой-то мере владел собой, теперь же слова полились неудержимым потоком: — Почему ты хочешь вернуться к нелюбимому мужу? Ведь ты же сама говорила, что с ним жизнь не в жизнь и что никогда не испытывала ты такого счастья, как в эту ночь! Да, ты это говорила, говорила десять, сто раз, и несмотря на это… Я не понимаю тебя, Ирена. Почему ты хочешь загубить и свою и мою жизнь?.. Или… или, кроме него и меня, у тебя имеется еще кто-то? Да, конечно, так оно и есть! Так и есть! А я-то, дурак, поверил…

Сначала Ирена онемела, потрясенная такой неожиданной вспышкой. Все еще очень волнуясь, она постаралась его успокоить:

— Что ты, что ты, любимый мой!

— Не называй меня любимым! — В нем клокотала ревность, он стыдился этого чувства, старался не поддаться ему, и все же ревность взяла верх. — Если бы я действительно был твоим любимым, ты бы не ушла от меня. Нет, нет, ты была бы не в силах уйти. Теперь я вижу, для тебя это было просто игрой, развлечением, капризом… — Испугавшись своих слов, он вдруг замолчал, провел тыльной стороной руки по лбу, сделал несколько нерешительных шагов к Ирене; она стояла, опустив плечи, прислонясь головой к стене. — Милая, прости меня, я… я сам не понимаю, что со мной. Я обезумел. Слышишь? Все, что я сейчас наговорил, чистейший бред. При мысли, что я больше тебя не увижу, я лишился рассудка. — Он очень осторожно, почти с опаской обнял ее. — Скажи, что все это было дурным сном, что ты останешься со мной. Скажи, Ирена!