Прощание с мирной жизнью - [36]

Толпа заметно поредела. Теперь по платформе вместо людей двигались тележки с багажом и почтой. Несколько пассажиров, отставших от общего потока, спешили к выходу. Сцепщики с молотками на длинных ручках шли вдоль поезда и громко стучали по колесам. Обер-кондуктор засунул служебную тетрадь между верхними пуговицами форменного кителя и, насвистывая «Любовь цыганом рождена…», покинул почти опустевшую платформу.

Александр напряженно следил. Кажется, пора бы ей уже пройти! Но она не шла. «Неужели я ее пропустил? — думал он. — Не может этого быть». Его охватило разочарование, недовольство. Он подождал еще. Никто уже не появлялся. Неохотно вышел он из-за ящиков и… отпрянул назад.

Она стояла тут, прислонясь к ящикам, и с растерянным видом смотрела вдоль платформы. Увидя Александра, она вздрогнула и наклонилась к картонке для шляп, стоявшей около.

Повинуясь внезапному порыву, Александр подошел к ней.

— Я вижу, сударыня, вас не встретили. Позвольте вам помочь? — Он взял у нее из рук зонтик и картонку для шляп. Она сделала протестующее движение, но не воспротивилась, а он снова быстро заговорил: — Вы должны разрешить мне, сударыня. Вы очень напоминаете мне подругу моей юности.

— Нельзя сказать, что вы избрали оригинальный путь для знакомства с дамой.

— Правда никогда не бывает оригинальна, сударыня. Вот я и… ах, пардон, я забыл представиться. Это потому, что вы кажетесь мне такой знакомой. Моя фамилия Рейтер, издатель пражской газеты. Но не сочтите это за предложение раскрыть также и ваше инкогнито. — Он поклонился. — Вы совершенно спокойно можете оставаться для меня знакомой незнакомкой.

— Моя фамилия Клауди, фрау Ирена Клауди. — Это было сказано ни к чему не обязывающим светским тоном; при этом она особенно подчеркнула слово «фрау». Но Александр уловил в ее голосе какую-то искреннюю, простую нотку и насторожился. Он бы много дал, чтоб именно сейчас увидеть ее глаза и рот. Но она уже пошла вперед.

— Вы не проводите меня до стоянки фиакров?

— Два экипажа — для меня и для дамы, — приказал Александр своему носильщику. Увидя его озадаченную физиономию, Александр невольно громко рассмеялся. Тут он почувствовал на себе ее взгляд. Он замолк и постарался понять выражение ее глаз; но не понял.

Нанятая носильщиком парная карета подкатила к тротуару. Александр открыл дверцу, но помочь фрау фон Клауди не успел — она быстро скользнула мимо него в экипаж. Разочарованный Александр проводил ее взглядом.

Но тут она высунулась из экипажа и протянула ему руку.

— Благодарю вас, всего хорошего! — Слова эти прозвучали тепло, поразительно тепло.

Кучер нагнулся с козел и спросил, куда ехать.

— Да, куда ехать? — сорвалось с уст дамы. — Я ведь не знаю, где она живет! — Она неуверенно вытянула нижнюю наивную детскую губку.

— Кто где живет? — спросил Александр и прибавил: — Верьте мне, я спрашиваю не из любопытства; могу я вам чем-либо помочь?

— Я хотела переночевать у сестры моей свекрови. Она должна была меня встретить. Но, возможно, не получила телеграммы или ее нет в городе… Я не знаю… — Она совсем растерялась, казалась беспомощной, напуганной.

И снова Александр подчинился неожиданному импульсу.

— В таком случае я доставлю вас в хорошую гостиницу. — Он сунул носильщику, подоспевшему в другом фиакре, бумажку и сел рядом с Иреной. — Отель «Имперьяль», — приказал он.

Все последующее разыгралось, как в романе, то есть так, как бывает только в так называемой действительной жизни.

Фрау фон Клауди отодвинулась в угол.

— Как глупо! — прошептала она. — Но разве мы можем вместе… — Она не окончила фразы. Казалось, воздух насыщен электричеством. — Пожалуйста, прикажите остановиться! — В это мгновение карету тряхнуло, и их руки соприкоснулись.

Сердце Александра сжал внезапный испуг, горький, как смерть, и сладостный, как жизнь. У него прервалось дыхание.

— Останься со мной!

— Нет, — беззвучно ответила она, — нет.

Александр привлек ее к себе. Она зарыдала. Это пронзило его в самое сердце. Он отстранился, но тут почувствовал, что ее губы отвечают на его поцелуй.

Только когда карета остановилась на перекрестке двух улиц, они оторвались друг от друга.

Александр высунулся из экипажа.

— Сейчас мы будем на месте.

Трепетная радость охватила его, когда он произнес слово «мы». Мысленно он несколько раз быстро повторил «мы». Важно было все время думать «мы», потому что где-то притаилась тревожная мысль: что будет дальше? Неужели на этом все кончится?

Он следил за движением ее пальцев, поправлявших вуалетку. Она взглянула на него. Ее веселый плутовской взгляд развеял его беспокойство. Он постучал кучеру.

— Послушайте. Мы не поедем в «Имперьяль», мы поедем…

Потом он сам не мог понять, как сорвалось у него с языка название загородной гостиницы в одной из близких дачных местностей; он помнил только, что кучер повернул обратно и что на вопрос, довольна ли она, Ирена ответила: «Да, довольна, довольна всем; довольна тем, что тепло и что я просто делаю то, что хочу, и никто не грозит мне пальцем, и вообще всем».

От ее волос слегка пахло чабрецом.

«Это весна, — подумал Александр, — я сошел с ума. Невероятно, но факт: я влюбился, влюбился с первого взгляда, как будто мне восемнадцать лет»