Прощание с мирной жизнью - [27]

— Мне кажется, дорогой, что вас ищут. Как будто по неотложному делу.

Гелузич отмахнулся обеими руками, словно хотел сказать: «Ну и пусть ищут!» — но тут же одумался.

— Вы очень любезны, ma chère[10], — сказал он с вынужденной улыбкой, — весьма благодарен за вашу заботу. Мне действительно надо закончить одно дело. Вы меня извините, господин Рейтер? Льщу себя надеждой, что буду еще иметь удовольствие продолжить наш разговор.

Он поцеловал Амальтее руку, поклонился Александру и ушел.

XVIII

Александр и баронесса следили взглядом за Гелузичем, пока он, сделав большой круг, медленно шел к дверям. По дороге он несколько раз останавливался, пожимал руки, отвечал на поклоны. Уже в дверях он опять задержался и помахал кому-то рукой.

— Н-да, господин Гелузич, видно, не торопится, — заметил Александр, когда тот наконец скрылся.

— Вы правы, он не торопится, — смеясь, подтвердила Амальтея, — но зато вы очень торопитесь… Не делайте непонимающего лица, я отлично вижу, что вы сгораете от нетерпения приступить ко мне с расспросами. Но сдержите еще на некоторое время свое любопытство. Мы отыщем уютный уголок. Идемте, я знаю куда. — Александр взял ее под руку, и она указала ему дорогу. — Вон туда. В гостиную, где играют в карты.

У него была все та же прежняя манера держать под руку. Амальтея почувствовала, что при этом воспоминании у нее слегка екнуло сердце. Она хотела заглянуть ему в глаза, но Александр смотрел прямо перед собой. Ему вспомнилось свидание с Людмилой. «Последнее время я имею дело только с прежними любовницами, нечего сказать, очень приятно!» — хмуро подумал он. И снова ему захотелось попросту убежать.

Амальтея прервала его думы.

— Вы слишком быстро идете, дорогой, я никак не поспеваю с вами в ногу.

— Ах, простите! Не понимаю, как я мог быть так невнимателен. Теперь вы видите, я просто разучился обращению с дамами.

— К чему такие глупые отговорки! Я вас слишком хорошо знаю. Лучше будьте откровенны и скажите, что, сгорая от любопытства, вы позабыли о галантности.

— Нет, это уже явное преувеличение, милая Мальти… вы разрешите мне вас так звать, правда?.. Спасибо! Итак, милая Мальти, если уж вы не хотите считать оправданием недостаток в практике — будь по-вашему! Но почему же тогда не предположить, что причина моей невнимательности ревность, а не любопытство?

Амальтея ударила его веером.

— Ах, и вы хотите меня уверить, что разучились галантному обращению? Вот мы и пришли. Ну, как, я была права? Здесь мы можем спокойно поболтать.

За ломберными столиками сидели пожилые мужчины, поглощенные игрою в бридж, а в оконных амбразурах — две молодые парочки, занятые только собой. Разговаривали вполголоса и не очень много. В монотонной последовательности чередовались шуршание тасуемых колод, легкий звук карт, падающих на стол, и поскрипывание мелка при записи выигрышей и проигрышей.

В углу, около огромной кафельной печи, стояло несколько незанятых кресел. Амальтея со вздохом удовлетворения опустилась в одно из них и жестом предложила Александру последовать ее примеру. Потом подозвала мальчика-лакея:

— Подайте кофе, без сахара, но со сбитыми сливками. Вы и сейчас пьете такой кофе? — обратилась она к Александру. — Или в отношении кофе вы изменили своим старым привычкам? Нет? Я тоже не изменила.

Она взяла из рук лакея поднос с кофейным сервизом и сама налила кофе в чашки.

— Так, а теперь, дорогой мой, я к вашим услугам. Что именно хотите вы знать обо мне?

— Я бы сказал — приблизительно все.

— Ну конечно, я так и думала. Менее чем на все мосье Александр никогда не соглашался. Но, мой друг, вам придется снизойти до более определенных вопросов.

— Согласен. Кто такой Гелузич?

— Я не это имела в виду. Не надо прикидываться ревнивцем. Я и без того верю в ваши дружеские чувства.

Александр решительно качнул головой.

— Вы переоцениваете меня, Мальти. Господин Гелузич интересует меня с чисто деловой стороны.

Раньше чем ответить, Амальтея закрыла глаза и с минутку подумала.

— Гелузич — друг дома. Я ему многим обязана. Как вы, возможно, знаете, после внезапной смерти барона я оказалась в очень печальном положении. Он не оставил завещания, и я ничего не знала о его денежных делах. Одна я никогда не развязалась бы с людьми, которые вдруг откуда-то вынырнули со своими претензиями. Гелузич спас для меня и моей дочери то, что можно было спасти. Но это вас, конечно, мало интересует, не пробуйте убедить меня в противном, я представляю себе, что вы хотите получить о Гелузиче совсем другие сведения. Кто он в конце концов такой, что он делает и тому подобное. Верно?

Александр подтвердил это, слегка наклонив голову.

— Ага, так я и думала, но что вам рассказать про Гелузича? Он чрезвычайно своеобразный человек. Да вы это, должно быть, и сами заметили. Он self-made man[11], и вообще в нем есть что-то от американца…

Ах, так вот он, тот третий компонент, который никак не мог уяснить себе Александр: что-то от американца! Это проглядывало даже во внешнем облике Гелузича, в широком покрое костюма, в круглых носках его ботинок из свиной кожи… или нет, не столько в американской моде, сколько в том, что на Гелузиче все эти вещи не казались чужими.