Прощание с мирной жизнью - [25]

Амальтея подняла обе руки протестующим жестом.

— Раз такой специалист, как вы, граф Альдринген, высказал свое суждение, остальным остается только согласиться, — улыбаясь, ответила она. И тут же отошла и направилась к следующей группе гостей.

Александр следил взглядом за своей бывшей возлюбленной. «Да, Мальти вполне вжилась в роль светской дамы, — думал он, — а раз она светская дама, значит, необходим салон. Вот только интересно, что это за салон?» В течение некоторого времени он уже пытался, но пока безуспешно, привести к одному знаменателю общество, в котором находился.

В эту минуту кто-то за его спиной сказал:

— У этого крепкого чая вкус почти как у лекарства.

— Это British style[8], — ответил кто-то другой, — Вы, вероятно, заметили, что здесь вся инсценировка в английском вкусе. Не чинный журфикс с кофе за накрытым столом, а непринужденный файв о’клок.

— В каком стиле, английском или не английском, мне в высшей степени безразлично. Мне хотелось бы наконец поговорить с ним. Чего мы, собственно, дожидаемся? В конце концов он не девушка, и мы не собираемся объясняться ему в любви. Я считаю, что надо просто сказать: милостивый государь, у нас есть предложение, которое может вас заинтересовать; Болгария решила отказаться от перемирия и…

— Ш-ш-ш… Не так громко! Вы что, с ума сошли? На нас уже обращают внимание. Зачем это нужно? Лучше перейдем в другое место.

Александр оглянулся словно невзначай. Он увидел двух мужчин, которые как раз собирались покинуть амбразуру окна, где только что беседовали. У обоих были коротко подстриженные усы; из-под узких, элегантно подтянутых брюк видны были модные лиловые носки и блестящие лаковые ботинки. «Молодые салонные львы?» — мысленно задал себе вопрос Александр. Но что-то в их облике не соответствовало такому определению. Да и разговор они вели неподходящий для светских бездельников.

Александр хотел присмотреться к ним поближе, но они уже удалились. Медленно прошел он мимо нескольких групп оживленно беседовавших гостей. Молодой человек, изучающий психологию моды, все еще ораторствовал на эту тему. А в кружке, центром которого был рыжий драгунский майор, теперь слышались иные слова: «образец орудия», «конъюнктура», «заводы Шкода». В третьей группе шел спор о несходстве германского и славянского национального характера.

Александра занимала все та же мысль: «Что свело этих людей вместе?» Тут были аристократы из старых дворянских семей, но те, кто представлял эти семьи здесь, почти все принадлежали к боковым линиям. Тут были профессора, офицеры, фабриканты, известный дамский портретист, государственные чиновники и в довершение ко всему несколько личностей неопределенной профессии, вроде тех двух «англизированных модников», которые в одинаковой мере могли быть и биржевыми спекулянтами, и любыми другими авантюристами.

Что-то здесь было не то. Как в движениях Мальти проступало ее театральное прошлое, так и в собравшемся к ней на файв о’клок обществе чувствовалась какая-то «гнильца». Александр еще не мог определить какая, но он явственно ощущал, что она есть.

«Во всяком случае, поразительно смешанное общество, — вывел он заключение, — не могут же все они быть ее прежними любовниками. Хотя бы, например, тот толстяк, что так противно размахивает руками, словно топором рубит, и несет он ту же тупую чушь, что и мой любимый зятек!»

Высоко подняв брови, прислушивался он к тирадам толстяка, который объяснял двум пожилым дамам в черном, что Австрия настоятельно нуждается в омоложении.

— Спокойная жизнь разлагающе действует на наши идеалы, — гремел он, намазывая маслом и медом сдобную булочку. — К тому же раздоры между национальностями расшатывают государственные устои. Блеск династии меркнет. Нам нужно, чтобы повеяло свежим ветром, нам нужна встряска. Для поднятия духа. В конце концов мы не для того истратили миллионы на модернизацию армии, чтобы этот огромный аппарат бездействовал. Как вы полагаете, почему вызвали бывшего не у дел Конрада фон Гётцендорфа^{24} и вновь назначили его начальником генерального штаба? Потому что теперь наши самые высокопоставленные пацифисты убедились, что его требование вмешательства в боснийский кризис было совершенно правильно. Я же не говорю, что нам нужна кровопролитная война. Но вооруженное выступление необходимо, особенно против Сербии.

— Но разве война не слишком рискованна, — возразила одна из дам, — ведь нашим австрийским славянам нельзя доверять.

— Пардон, сударыня, это неверный взгляд на вещи. Это граничит — простите мою резкость — с изменой.

— Ради бога… я просто имела в виду, что если чехи и хорваты даже в мирное время причиняют нам столько хлопот, то что же тогда во время войны?

Толстяк успокоился. Он с аппетитом скушал булочку, намазанную медом.

— Ах, что там, лучше положить конец страхам, чем страшиться без конца.

Александр отошел. Эта песня была ему знакома. Обновление Австрии, великодержавная политика, активное выступление… уже около года это можно услышать в известных кругах Вены.

«А здесь им подпевают. Да, в ее салоне компания со всячинкой. Здесь что-то не чисто! — Александр оглянулся, ища Валли. Его внучка очень наблюдательна. — Хотел бы я знать, что она думает о здешнем обществе».