Прощание с мирной жизнью - [138]

— Эх, впечатление, впечатление, — проворчал рослый усач, корреспондент нескольких петербургских газет, — только странное дело — на таких вот маневрах по образцу войны все ладится. А потом на войне по образцу маневров все идет вкривь и вкось. — Он увидел, как возмущенный полковник вставил в глаз монокль, и поспешил прибавить: — Это мы, русские, испытали на собственной шкуре.

Лицо полковника генерального штаба сразу просветлело. Наблюдавший за ним Александр констатировал, что слова русского вначале задели и его самого. К своему удивлению, он поймал себя на мысли, что «иностранец» не должен был бы так говорить, что ему не следовало бы сомневаться в военной мощи Австрии. «Что это? — сейчас же вслед за тем задал он себе вопрос. — Неужели достаточно двух дней на маневрах, чтобы превратить критически мыслящего либерала и пацифиста в страстного поклонника армии? — Он покачал головой, ища объяснение. — Неужели хрестоматийный патриотизм так глубоко въелся в нас, что в какой-то момент выходит из-под нашего контроля и неожиданно выскакивает на поверхность, как чертик из коробочки? Или это что-то другое? Может, эти маневры показывают, что народился новый тип офицера, действительно понимающего свое дело? Работающего планомерно и хорошо? Правда, требование такой работы само собой понятная истина, но у нас в Австрии, где государственный аппарат свыкся с неудачами, приличная работа уже кажется чудом».

Полковник убедился, что все его подопечные сели в автомобили, и подал знак к отъезду. Автоколонна двинулась в путь.

— Значит, красные под командой генерала Ауфенберга победили синих под командой Брудермана? — спросил все тот же депутат, сидевший с Александром и несколькими другими в большом автомобиле полковника. — Ишь ты! Кто бы мог подумать, ведь Брудерману очень покровительствуют.

Полковник ответил уклончиво:

— Маневры для того и существуют, чтобы научиться вести войну в любых условиях, даже самых неблагоприятных. Судя по поступившим до сих пор донесениям, перед армией Брудермана, ведшей наступление, была, по всей вероятности, поставлена именно такая задача… В этом все дело.

Один из берлинских журналистов, все время делавший какие-то заметки, достал из планшета карту местности, где происходили маневры, на которой цветными карандашами были нарисованы всякие стрелки и квадратики.

— С вашего разрешения, господин полковник… чтобы коллеги могли уяснить себе общую картину: линии расположения фронтов проходят здесь. — Он провел ногтем несколько линий на карте. — Его превосходительство генерал Ауфенберг оттеснил наступающих синих в пустое пространство и затем охватил их с обоих флангов. Если за последний час не будет какого-либо радикального изменения, завтра перед нами будет классическая ситуация: Седан. Даже прусскому генералу вряд ли удалась бы более блестящая операция. — Берлинец визгливо рассмеялся.

Остальные сердито, неприязненно молчали. Слышен был только шум мотора. Затем, когда автомобиль неожиданно остановился, огибая выступ горы, замолк и мотор.

XII

Дорогу загородил патруль. В некотором отдалении стояла на небольшой возвышенности группа офицеров. Бросались в глаза красные генеральские лампасы. У подножия холма вестовые держали наготове породистых лошадей.

— Ну, в чем дело? — спросил берлинец.

— Разве вы не видите? Мы попали в плен, — объяснил ему бородач из Петербурга, показав на нарукавные повязки патруля. — Полевая жандармерия. По-видимому, мы очутились вблизи командного пункта и нас рассматривают как шпионов.

— Ха-ха-ха, блестящая шутка! — Берлинец громко расхохотался. — Но, серьезно, в чем дело, господин полковник?

Полковник, который вполголоса о чем-то переговаривался с начальником патруля — лейтенантом, похожим на бульдога, — поправил монокль.

— Небольшая задержка, господа. Там впереди находится расположение главного командования, и сейчас там принимается какое-то решение.

Тем временем группа офицеров стала спускаться с возвышенности.

— Так, значит, это действительно наши боги войны! — воскликнул депутат рейхсрата.

Полковник нетерпеливо стукнул моноклем по планшету.

— Извините, — сказал депутат, с иронической усмешкой склонив голову, — но это действительно они.

— Кто «они»? — спросил американец.

— Эрцгерцог-престолонаследник Франц-Фердинанд! Вон там впереди с левой стороны офицер с пышными усами около того высокого офицера в иностранном мундире, кажется румынского военного атташе, нет, это не румын, ну, да все равно… вот он обернулся и что-то говорит генералу, который идет сзади; это Гётцендорф. Жаль, представление окончилось, они уже садятся на лошадей. Глядите, глядите! Они поедут мимо нас!

Группа всадников быстро приближалась, впереди на крупном вороном коне — Франц-Фердинанд, монументальный и грузный; за ним на приплясывающей лошади рыжей масти — худосочный начальник генерального штаба.

Александр уже несколько раз видел их, но не вблизи и не обоих вместе. Какая противоположность! Генерал Гётцендорф казался комком нервов, престолонаследник, казалось, вообще был лишен нервов. Но, возможно, такая комбинация как раз и была удачной.

Не доезжая нескольких шагов до автомобиля, Франц-Фердинанд остановил своего вороного и поманил полковника, который промаршировал ему навстречу и вытянулся у обочины, приложив руку к козырьку.