Прощание с ангелами - [100]
«Могли ли мы вообще этому воспрепятствовать? Еще не изобретен тот детектор, не открыты те лучи, которые могли бы пройти сквозь человеческую душу: ты за социализм или за капитализм? Может, ты за социализм с капиталистической начинкой или за капитализм с социалистической? Надо признать, коллеги, мы куда как охотно толкуем об особенностях учительской личности, но тем самым лишь подыскиваем оправдание для самовластного индивидуализма всех видов. Наш характер отчасти зависит от нашей профессии. Что ж, давайте делать свою профессию великой, давайте считать, будто величие общества есть величие его учителей, давайте позволим себе такое самомнение. Оно побудит нас к переменам».
Томас привел себя в то состояние, когда одна мысль, еще не додуманная до конца, влечет за собой цепь новых. Он и сам не ожидал, что проявленная поначалу ирония приведет его к такому результату. Он вдруг очутился перед необходимостью дать ответ на основной вопрос своей жизни, снова дать ответ, без иронических намеков, без кокетливых уверток, мало того — дать ответ на языке, который он доселе отвергал, ибо считал его затасканным и утратившим силу.
«С кем ты? Какое место ты занимаешь в нашем обществе? Только не говори, я, конечно, «за», но… С такими ответами далеко не уедешь. Да или нет? Речь идет уже не о Ридмане, речь идет о тебе».
Но какой хитрец Кончинский, какой умница и какой психолог! Он отлично знал, зачем дает Томасу это поручение.
— Да, — сказал Томас, — да.
— Мирный договор, — сказал Виссендорф, — будет заключен либо при участии Западной Германии, либо без нее. Западный Берлин, это шпионское гнездо, должен стать свободным демилитаризованным городом.
Франц сидел рядом с Берри, поглядывал на учителя, даже слушал, чего обычно на уроках обществоведения не делал. Виссендорф нагонял на него скуку. Франц считал Виссендорфа треплом. Именно такими он представлял себе здешних стопроцентных — эдакие убежденные роботы. Франц почувствовал бы разочарование, не найди он здесь, на Востоке, ничего похожего на Виссендорфа. Не могут же представления быть настолько ошибочны. Во всех россказнях должна быть хоть доля правды. Я эти фокусы знаю, служка. Виссендорф являлся для него, Франца, желанным подтверждением. Без Виссендорфа нельзя было обойтись, Франц почти испытывал к нему благодарность за то, что он существует.
— Московское совещание стран — участниц Варшавского Договора показало сплоченность социалистического лагеря. Эта сплоченность наносит удар по всем махинациям западногерманских милитаристов и реваншистов.
Франц написал на промокашке: «Думаешь, пахнет керосином?» — и подсунул ее Берри. Он невольно вспомнил письмо, которое прислала мать. Он знал, разумеется, что мать только повторяет чужие слова, но одно становилось с каждым днем ясней: Берлин может стоить войны. Как после случая с Вестфалем, так и сейчас Франц уже несколько дней сопоставлял восточные и западные газеты.
«Мирный план ГДР».
«Правительство зоны балансирует на грани войны».
«Государственный совет предлагает провести переговоры на уровне глав обоих немецких государств».
«Шеф СЕПГ Ульбрихт в Москве. Кеннеди: «Соединенные Штаты всегда готовы выполнить свои обязательства по отношению к Западному Берлину и Западной Германии».
«Германский вопрос может, быть урегулирован лишь на основе переговоров между обоими немецкими правительствами. Претензии Бонна на единоличное представительство сохраняют напряженность в Европе».
Берри взял промокашку, но не стал читать, что там написано. Он не сводил глаз с Ирес, видел синяки у нее на лице и понимал, что отец снова избил ее, как уже не первый раз. Она всем рассказывала и ему тоже, что оступилась на лестнице и упала в погреб, но он ей не поверил, и в конце концов она открыла ему правду.
В тот вечер он долго не ложился спать, ждал, когда из Берлина, с Пленума ЦК, вернется отец.
«Как ты расцениваешь следующее противоречие: люди строят социализм, и тут же один рабочий так избивает свою дочь, что рассекает ей бровь?»
«Кто?»
«Отец Ирес».
«Она сама тебе это сказала?»
«Да».
«Сказала, что он ее бьет?»
«Да, сказала».
Отец его с ума сведет своими вопросами.
«Надо что-то сделать…»
Он почти заорал на отца, и тогда отец тоже не выдержал:
«Я что, по твоему, deus ex machina? Я двадцать часов не спал, к твоему сведению. О таких вещах пусть заботится его предприятие. Или школа! Или домовый комитет!»
«Значит, ты помочь не желаешь?»
Вопрос был бестактный, и Берри сознавал это. Отец только глянул на него и вышел.
«Я поговорю с партгруппой стройуправления, где работает твой отец».
Ни разу еще он не видел Ирес в таком бешенстве, как после этих слов, на другое утро.
«Если ты туда пойдешь, между нами все кончено».
Он знал, Ирес слов на ветер не бросает. И когда отец дня через два сказал: «А теперь, Бернард, давай спокойно все обсудим», Берри ответил: «Нечего обсуждать. Все уже в порядке», чем снова обидел отца — тот наверняка подумал, что Берри умышленно оскорбляет его, отталкивая протянутую руку.
— Мирное сосуществование, мирный договор с обоими немецкими государствами, превращение Западного Берлина в свободный демилитаризованный город, отказ от применения ядерного оружия — вот наш путь, — говорил Виссендорф.
У героини романа красивое имя — Солмарина (сокращенно — Сол), что означает «морская соль». Ей всего лишь тринадцать лет, но она единственная заботится о младшей сестренке, потому что их мать-алкоголичка не в состоянии этого делать. Сол убила своего отчима. Сознательно и жестоко. А потом они с сестрой сбежали, чтобы начать новую жизнь… в лесу. Роман шотландского писателя посвящен актуальной теме — семейному насилию над детьми. Иногда, когда жизнь ребенка становится похожей на кромешный ад, его сердце может превратиться в кусок льда.
Книга Р.А. Курбангалеевой и Н.А. Хрусталевой «Истории из жизни петербургских гидов / Правдивые и не очень» посвящена проблемам международного туризма. Авторы, имеющие большой опыт работы с немецкоязычными туристами, рассказывают различные, в том числе забавные истории из своей жизни, связанные с их деятельностью. Речь идет о знаниях и навыках, необходимых гидам-переводчикам, об особенностях проведения экскурсий в Санкт-Петербурге, о ментальности немцев, австрийцев и швейцарцев. Рассматриваются перспективы и возможные трудности международного туризма.
Действие романа разворачивается во время оккупации Греции немецкими и итальянскими войсками в провинциальном городке Бастион. Главная героиня книги – девушка Рарау. Еще до оккупации ее отец ушел на Албанский фронт, оставив жену и троих детей – Рарау и двух ее братьев. В стране начинается голод, и, чтобы спасти детей, мать Рарау становится любовницей итальянского офицера. С освобождением страны всех женщин и семьи, которые принимали у себя в домах врагов родины, записывают в предатели и провозят по всему городу в грузовике в знак публичного унижения.
После восемнадцати лет отсутствия Джек Тернер возвращается домой, чтобы открыть свою юридическую фирму. Теперь он успешный адвокат по уголовным делам, но все также чувствует себя потерянным. Который год Джека преследует ощущение, что он что-то упускает в жизни. Будь это оставшиеся без ответа вопросы о его брате или многообещающий роман с Дженни Уолтон. Джек опасается сближаться с кем-либо, кроме нескольких надежных друзей и своих любимых собак. Но когда ему поручают защиту семнадцатилетней девушки, обвиняемой в продаже наркотиков, и его врага детства в деле о вооруженном ограблении, Джек вынужден переоценить свое прошлое и задуматься о собственных ошибках в общении с другими.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Что скрывается за той маской, что носит каждый из нас? «Воображаемые жизни Джеймса Понеке» – роман новозеландской писательницы Тины Макерети, глубокий, красочный и захватывающий. Джеймс Понеке – юный сирота-маори. Всю свою жизнь он мечтал путешествовать, и, когда английский художник, по долгу службы оказавшийся в Новой Зеландии, приглашает его в Лондон, Джеймс спешит принять предложение. Теперь он – часть шоу, живой экспонат. Проводит свои дни, наряженный в национальную одежду, и каждый за плату может поглазеть на него.