Пророчества Авеля. О будущем России - [42]

Когда старик Дюма сошел в свою очередь, дети насилу могли узнать его. Это не был уже прежний сильный и крепкий старик: смерть была запечатлена на его лице бледном, холодном, изрытом морщинами; глаза потухли. Он объявил сыну и дочери, что не станет обедать с ними, и вскоре изъявил желание возвратиться в свою тайную комнату; он не мог уже взобраться туда один, и сын и дочь должны были взять его под руки и встащить по лестнице, по которой, казалось, он бы не мог и сойти без помощи. Ему заметили это, и он приказал прийти за ним в четыре часа. Сын, по приказанию Дюма, запер дверь снаружи и взял ключ с собою.

Что происходило в этой комнате, неизвестно. В четыре часа в комнату сына вошел какой-то проситель, имевший дело до его отца; сын попросил его помочь ему свести старика вниз; отперли дверь, вошли — комната была пуста: Дюма исчез.

Все поиски были тщетны. Призвали архитекторов, каменщиков, столяров, плотников, печников, осмотрели и обшарили все углы и стены комнатки, но не нашли никакого следа потаенного выхода, и самые деятельные розыски полиции ничего не могли открыть в этом необыкновенном похищении. Тогда подозрение пало на детей Дюма. Они роздали большие суммы, чтобы доказать свою невинность, и тот и другая умерли, не получив никакого сведения об участи отца своего. С тех пор ездок, в течение тридцати лет еженедельно посещавший старика, не являлся более; мало-помалу все это дело забыли. Между тем воспоминание о нем не совершенно изгладилось, и вот что случилось пятьдесят лет спустя: маршал Вилльруа, весьма наклонный к суеверию, часто рассказывал своему царственному воспитаннику Людовику XV разные повести о духах и привидениях. Первые впечатления дитяти никогда не изглаживаются. Сделавшись королем, Людовик XV слушал с удовольствием подобные рассказы, и даже не отказывался от вызывания духов.

В числе страшных историй, которые в молодости наиболее нравились королю, рассказ о скрывшемся Дюма наиболее поражал его. Он любил вспоминать об этом происшествии и наблюдал, какое действие оно производит на слушателей. Однажды король рассказал его в присутствии графа Сен-Жермен. Граф вызвался найти развязку истории Дюма и объяснить подробности, оставшиеся неизвестными. Маркиза Помпадур слышала этот разговор, приняла участие в предложении графа и упросила короля дозволить ему открыть таинственные происшествия. Прочие собеседники пристали к ней, и граф должен был исполнить свое предложение.

«Сейчас, ваше величество, — сказал он, поклонившись, — прошу только десять минут срока». Тогда с большим хладнокровием он стал чертить линии, писать разные алгебраические и астрологические фигуры и тщательно рассматривать; не прошло десяти минут, как он обратился снова к королю:

«Ваше величество! — сказал он. — Работники и мастеровые, искавшие следов Дюма, или были подкуплены лицами, которые хотели скрыть это дело, или они знали свое ремесло очень плохо. Вот что происходило в одном углу комнаты подле входа; одна половица была подвижная и скрывала лестницу, которая обходит все комнаты; на конце лестницы род погреба; сюда отправился Дюма, приняв напиток, который возвратил ему силы; но здесь, выпив сильный прием опиума, он заснул и не проснулся более».

«Поэтому злой дух посещал его?» — спросил король. «Ваше величество, — отвечал граф, — я не могу поднять последней завесы, закрывающей эту тайну, не подвергаясь, в противном случае, величайшим опасностям».

Король замолчал и не стал более расспрашивать графа; но г-жа Помпадур, более любопытная, сообщила начальнику полиции открытие графа, прося его немедленно учинить новые разыскания на месте. Начальник исполнил ее волю, что явствует из дела, найденного в архивах полиции. Нашли подвижную половицу, лестницу, подземелье, и в последнем, посреди множества астрологических и химических инструментов, труп Дюма, еще покрытый одеждою. Он лежал на земле; подле него находились черепки разбитого агатового сосуда и хрустальной склянки; на одном из черепков последней сохранились еще следы опиума.

Во Франции носились слухи, что развязка этой истории была придумана маркизой Помпадур и главным начальником полиции, для забавы короля. Предположение более странное, нежели самое происшествие; развязка так многосложна, соединена со столь многими физическими затруднениями, что подлог мог легко обнаружиться, слух о том дойти до короля, а такой обман не мог представить никакой выгоды ни начальнику полиции, ни самой маркизе. Впрочем, если это предположение и справедливо, то все останется непонятным, куда девался старик Дюма. Верьте, или не верьте этому рассказу, графиня, но на всякий случай заметьте, что в этом происшествии прекрасный предмет для самой страшной повести.

Письмо пятое

В последнем письме, графиня, я вам рассказал происшествие, при нынешнем состоянии наших сведений необъяснимое. Но, может быть, скажут: это происшествие, отделенное от нас целым веком, не должно обращать на себя внимание и служить достаточною причиною для обвинения нашего века в невежестве. Но вот вам другое происшествие, случившееся два или три года тому назад, описанное людьми, доныне существующими и заслуживающими полную доверенность. Сие происшествие тем более обратило на себя мое внимание, что его пытались объяснить доныне известными законами природы, и что хотя некоторая часть таинственной завесы приподнята в сем случае, до какой степени — судите сами. В 1837 году, г. Лэн, известный английский писатель, проведший лет семь в Египте, издал книгу «Ап Account of the Manners and Customs of the Modem Eqyptians». Вот некоторые отрывки из сей книги вместе с замечаниями ученых издателей «Quarterly Review».