Пророчества Авеля. О будущем России - [44]

Хотя этот мальчик был выбран самим г. Лэном, но все можно было подозревать, что между им и магом существовала какая-нибудь связь; что предметы, которые будто бы он видел в чернилах, ему вовсе не являлись, а что мальчик выучил их наизусть в условленном порядке. «Но мы совершенно убедились,— говорят издатели Quarterly,— что между ними не могло существовать подобного сношения». Дальнейший рассказ Лэна еще любопытнее:

«Маг спросил меня, не угодно ли мне будет приказать мальчику вызвать кого бы то ни было из моих знакомых, разлученных со мною или даже умерших. Я назвал лорда Нельсона, о котором мальчик, без всякого сомнения, никогда не слыхивал, ибо, после многих попыток, он едва был в состоянии произнести его имя. Маг приказал мальчику сказать султану: «Господин мой тебе кланяется и просит тебя, чтоб ты привел лорда Нельсона: покажи его взорам моим так, чтобы я мог его видеть; поскорей!» Мальчик исполнил приказание и немедля прибавил: «Посланный ушел и воротился; он ведет человека, одетого в черное европейское платье: этот человек лишен левой руки». Потом промолчал минуты две, и, всматриваясь пристально и внимательно в чернила, мальчик прибавил: «Нет, он не лишен левой руки: она у него лежит на груди». Эта поправка придала более точности описанию; в самом деле, у лорда Нельсона рукав обыкновенно был пришпилен к груди; но не левая, а правая рука была у него оторвана. Не говоря, что подозреваю мальчика в промахе, я спросил у мага, так ли в капле чернил являются предметы, как обыкновенно они являются взору, или навыворот, так как в зеркале, где правая сторона становится левой. Маг отвечал, что они показываются как в зеркале, и потому описание мальчика было безошибочно.

«Другое лицо; которое я велел вызвать, был египетский уроженец, находившийся долгое время резидентом в Англии, где он носил европейское платье; задолго перед отъездом моим в Египет он захворал, и когда я оставил Англию, он все еще лежал больной в постели. Я думал, что имя его, слишком обыкновенное в Египте, может сбить с толка мальчика в описании, хотя другой мальчик,

в первом посещении мага, и описал весьма правильно то же самое лицо, сказав, что он носит европейскую одежду, и, судя по его описанию, она была похожа на ту, в которой я видел его пред моим отъездом из Англии. На этот раз мальчик сказал: «Вот человек, несомый на некоторого рода носилках и закутанный в простыню». Судя по этому описанию, надо было предполагать, что этот египтянин или все еще лежал в постели, или уже умер. Мальчик прибавил, что лицо его закрыто; маг сказал, чтобы он велел открыть его; мальчик исполнил приказание и сказал: «Лицо его бледно; у него есть усы, но нет бороды». Все это было совершенно правильно. Если предположить, по весьма естественному заключению, что, после обыкновенных вызываний флагов, шатров и султана, англичанину ближе всего пожелать вызвать герцога Веллингтона или лорда Нельсона, а французу — Бонапарте или маршала Сульта, и что для этого кудесник предварительно приготовил какое-нибудь описание этих знаменитых людей или по портретам, или по сведениям им собранным, то кудесничество мага покажется мало удивительным. Но вот что необъяснимо: присутствовавшие пожелали видеть Шекспира — и мальчик сделал точное описание наружности сего поэта. Как можно предположить, чтоб египтянин знал Шекспира? Ни маг, ни мальчик не имели, без сомнения, случая видеть ничего подобного сделанному описанию, верному и точному. Но и то могло быть, что кто-нибудь еще прежде просил волшебника вызвать великого поэта, и что на первый раз магия ошиблась; ибо, как говорит г. Лэн и другие, несмотря на все могущество волшебника, ему однако ж случалось делать промахи; неудачу он обыкновенно приписывал или неблагоприятной погоде, или глупости или летам мальчика, и пр.; в таком случае маг, дорожа своею славою и народностью, вероятно употреблял все средства, чтобы добыть где-нибудь изображение лица, в изображении которого он ошибался,— для избежания неудачи в другой раз. Хоть это предположение может быть допущено, но каким же образом могло быть передано это сходство портрета? — «Между магом и мальчиком,— говорит г. Лэн,— не существовало никакого заговора,— я в этом совершенно уверен, и потому что мальчик, исполнивший роль, которую я описал выше, был выбран в моих глазах между множеством других проходивших по улице и потому, что он отверг подарок, который я впоследствии предлагал ему с тем намерением, чтоб он сознался мне, что он не видал в чернилах тех предметов, которые будто являлись глазам его».

Такая же история была и с другим мальчиком в нижеследующем случае. Конечно, можно предполагать, что живописные изображения или описания, где-нибудь добытые, могли дать магу точное понятие о некоторых известных лицах; но каким образом волшебник мог предварительно приготовить описание неизвестного человека, лежащего в саване, или, например, как объяснить следующий случай, более изумительный, нежели все вышеизложенное ?

«Один англичанин, присутствовавший при подобном гадании, насмехался над всеми этими чудесами и объявил, что он до тех пор не будет убежден в их действительности, пока не сделают ему вернейшего описания его отца, о котором, как он был совершенно уверен, никто из присутствовавших не имел никакого понятия. Мальчик, назвав, как водится, по имени требуемую особу, описал человека, в европейской одежде, с рукою, приложенною к голове, в очках, одной ногою стоявшего на земле, тогда как другая нога его была приподнята назад, одним словом, в положении человека, только что сошедшего со стула. Описание было совершенно верно во всех отношениях. Отец этого англичанина, постоянно страдавший головною болью, обыкновенно придерживал голову рукою; что же касается до его ноги, то она была повреждена после падения с лошади на охоте».