Пропавшие - [18]

– А теперь остыньте, – обратилась Барб к Рори, – и помогите мне найти мальчика.

Пит не нашел лучшего времени, чтобы вылезти из джипа. Он, как зомби, двинулся в сторону толпы, уронив на ходу плед и являя всем свою наготу. Несколько детишек с воплями бросились бежать. Кто-то крикнул Питу, чтобы прикрылся. Барб подняла с земли плед и накинула его на плечи Питу. Потом стрельнула злобным взглядом в Рори и спросила:

– Это еще кто такой?

Рори посмотрел на нее из-под мокрых полей шляпы. Он не знал, что ответить. Как он до такого дожил? Как вышло, что он единственный из всей семьи не сломался?

– Пидор, пидор, гомик, пидор, – бормотал Пит.

– Заткнись, а? – обернулся к брату Рори. – Заткнись, пожалуйста.

Пит, почти не открывая глаз, пошатнулся и чуть не упал лицом вниз. Края пледа трепетали на нем; Рори в этот момент хотелось одного: хоть немного поправить дело. Хотелось вернуться во времени, до этого лета, задолго до Четвертого июля, когда он еще мог просто прийти домой.

– Я позабочусь об этом, – сказал он.

– Ему надо в больницу? – спросила Барб.

– Ему просто надо проспаться.

– Он не пьян.

– Нет, пьян, – возразил Рори.

Пита нельзя было везти в больницу. Его же отпустили на поруки.

– Послушайте, – сказала Барб. – Вы знаете, что он принял? На прошлой неделе прибыла партия оксикодона с примесью героина. В Портленде от нее уже с десяток людей скончалось.

– Это не оно, – ответил Рори, уводя Пита к машине. – Не что-то новенькое, во всяком случае.

– Надеюсь. Вам же лучше, обоим, если так.

Глава 6

Эстер опустила маргаритки в вазу, и вода почти моментально окрасилась синим. Вазу Эстер водрузила на середину стола в комнате Моргана. Потом убрала оттуда и поставила на кухонную стойку, затем на стол, на подоконник. Наконец спрятала на холодильник, подальше, лишь бы не видеть.

Кейт сидела у телевизора и смотрела что-то невыносимо веселое, а Эстер пялилась в экран смартфона. Душа требовала приключений, хотя бы метафорических, а что плохого в том, чтобы позвонить человеку, с которым она недавно поговорила? Эстер нашла номер Чарли в журнале вызовов, и ее палец завис над кнопкой вызова. Если она выберется из дома, станет общаться с людьми, попробует разгадать новую тайну, это наверняка поможет исцелиться. Может, дело даже выльется в путешествие в неизвестные края… В этот момент Кейт засмеялась над чем-то, и Эстер ощутила озноб. Холод просачивался в тело. Обволакивал. Вместо того чтобы набрать Чарли, Эстер написала сообщение Моргану:

Ушла с работы пораньше, забрала дите. Так что ты свободен. Увидимся дома.

Еще одна ложь.

Врать становилось все проще.

Эстер отложила телефон на стойку дисплеем вниз, но даже тогда не ощутила покоя, как обычно в последнее время.

Можно загуглить свое имя, и поисковик выдаст ссылки на блоги с прошлогодней историей, в которых рассказывалось об убийствах в разных штатах. Почему люди мусолят одно и то же? Как не поймут, что Эстер Терсби – просто невысокая библиотекарь ростом четыре фута и девять с тремя четвертями дюймов[9], ей тридцать семь, и она боится окружающего мира? Она не работала с того августовского дня, когда потеряла Кейт на собачьей площадке, а услышав, как захлопнулся багажник машины, выбежала на дорогу. На бегу она кричала на мужчину за рулем бирюзового «Сатурна». Мужчину, который в страхе заблокировал двери, когда она принялась молотить кулачками по окнам и даже метать камни в заднее стекло машины. Затем Эстер позвонила в службу спасения и орала на диспетчера, пока наконец не услышала вдалеке сирену.

Позднее выяснилось, что Кейт забрела в общественный сад, где сидела по-турецки на клумбе с маргаритками. Ее отыскала Вафля и носом принялась тыкаться девочке в щеку, а та отпихивала бассет-хаунда. Происшествие длилось каких-то пять минут. Самое большее, десять. Эстер же показалось, что прошла вечность. И в итоге все, что произошло зимой, что она старательно хоронила в глубине себя, ожило и вернулось.

Наконец она сдалась и загуглила свое имя. Оказалось, она все еще опережает по популярности Эстер Прин[10]. Долго это не продлится. Эстер же не знаменитость: может запросто выйти на улицу и прокричать, как ее зовут, – никто и внимания не обратит. Однако в пределах тесного микрокосма – очень шумного, анонимного онлайн-сообщества – она все еще представляла интерес. Члены этого мира писали о том, что она сделала и чего не делала. Ее называли дурной матерью, и тогда хотелось напомнить всем и каждому, что она, вообще-то, даже не мать. Для всех она стала героиней, жертвой и шлюхой, но правда была такова: прошлой зимой, когда Эстер еще занималась поиском пропавших, одна женщина наняла ее отыскать своего брата Сэма, а тот оказался куда опаснее, чем Эстер могла вообразить. Теперь Сэм был мертв, а его друг Гейб отбывал пожизненный срок в федеральной тюрьме в центре Массачусетса. Всю вину – всю, до последней капли – Эстер возлагала на себя. Ей было скучно, хотелось наполнить жизнь историями других людей. Теперь женщины по всей стране хотели Гейба; стремились спасти его, защитить, помочь оправиться, и некоторые думали, что Эстер поможет связаться с ним. Писали ей. Гейб тоже писал. Письма приходили в простых белых конвертах с марками из Девенса