Пропали каникулы - [26]

— Не годится, маленький, отца с матерью обижать. Ведь соскучился по ним. По глазам вижу, соскучился.

— Есть немножко, — признался Саша. — Но я отсюда всё равно никуда не поеду.

— А ты учись делать не только то, что хочется. Ты же мужчина!

Возразить было нечего. Тётя принесла из чулана чемодан.

— Сейчас иди погуляй, попрощайся, — сказала она, — а на будущий год ты ко мне на всё лето приедешь!

Невесёлый вышел к приятелям Саша. Не хотелось ему расставаться с Юзиком и Наткой. Не так уже, кажется, долго пробыли вместе, а сдружились, словно четыре года проучились в одном классе. Даже о Петьке и Серёже из-за них как-то забыл.

— Что случилось? — спросил обеспокоенный Юзик.

— Уезжаю сегодня.

— Прямо сегодня? — растерялся Юзик. — И никак нельзя остаться?

— Никак. Нельзя делать только то, что хочется! — сурово повторил Саша тётины слова.

— Жалко! — закусила губу Натка. — Вместе нам было так хорошо!

— А на будущий год приедешь? — задал Юзик спасительный вопрос.

— На всё лето. Нет, даже зимой. На каникулы! — неожиданно приблизил Саша срок приезда и обернулся к Натке. — А ты?

— Я тоже, — почему-то покраснев, кивнула она.

— Вот здорово! — повеселел Юзик. — Ну что ж, давайте сходим на прощанье к Антону Ивановичу!

— Само собой! — обрадовался Саша.

Антона Ивановича ребята нашли на пасеке.

— Явились — не запылились! — обрадовался пчеловод и поморгал красными, слезящимися глазами. — Ну, брат, устроил ты вчера переполох.

— Я нечаянно! — вздохнул Саша. — Честное слово, Антон Иванович, я вовсе не хотел туда проваливаться.

— Ничего, дружок. Главное — всё хорошо кончилось, — рассеянно ответил Антон Иванович и протянул ребятам руку. — Вот что меня тревожит! — На ладони лежали пчёлы. Ветер легонько шевелил их крылья.

— Что это с ними? — Юзик осторожно взял золотистую пчёлку. — Болеют?

— Нет, думаю, отравились.

— Чем? — удивлённо взглянула на Антона Ивановича Натка.

— Ядохимикатами. В колхозе химическую прополку проводили. Сорняки-то вытравили, но сколько заодно пчёл, насекомых всяких, птиц погубили… Одно лечим, другое калечим, вот ведь как получается.

— Что же делать? — растерянно спросил Юзик.

Антон Иванович пожал плечами.

— Умнеть. Гербициды — это, как некогда говорили, меч обоюдоострый. И обращаться с ними надо осторожно, аккуратно. Иначе будет больше вреда, чем пользы.

Огорчённые ушли ребята с пасеки. Погибших пчёл было жалко, а ещё больше — расстроенного, поникшего старика.

— Теперь куда? — спросил Юзик.

— К Алексею Сергеевичу.

Двери в сарае были открыты, но Алексея Сергеевича там не было.

— Эх, жалко! — пробормотал Саша. — И куда он мог запропаститься?

— Может, на реке поищем? — сказал Юзик. — Мы ведь его впервые возле реки встретили.

Взобравшись на пригорок, ребята сразу увидели Алексея Сергеевича. Он задумчиво стоял у мольберта.

Они подошли и увидели на холсте знакомый луг. По зелёному ковру трав петляла неширокая речка. Уходя в бескрайние дали, синели леса. Всё знакомое, родное, а дух захватывает от красоты!

— Хорошо! — растроганно шепнула Натка.

Художник обернулся, вытирая кисть.

— Да, хороша наша земля! — улыбнулся он, как старому знакомому, подмигнув Саше. — Пойдёмте в сарай, я вам ещё не то покажу!

— Нет, Алексей Сергеевич, — сказал Саша. — Я проститься пришёл. Уезжаю!

— Что так? — дрогнули, приподнявшись, густые брови художника. — А я-то думал с тобой попутешествовать по Залесью.

— Где тут путешествовать? — безнадёжно махнул рукой Юзик. — Нету у нас ничего интересного!

— Эх вы! «Ничего интересного!» — передразнил его Алексей Сергеевич. — Смотреть надо уметь, друзья мои, смотреть…

«А я знаю, почему тебе здесь не нравится, — вспомнил Саша давнишние Наткины слова. — Видеть ты не умеешь, вот что!»

Сговорилась она с Алексеем Сергеевичем, что ли? Нет, ведь тогда его ещё здесь не было…

Сашу пошли провожать всей гурьбой. Тётя Глаша крепилась изо всех сил, но всё-таки украдкой вытирала концом платка глаза.

Ах, как надеялся Саша, что поезд хоть на часок опоздает! Побыть бы с друзьями ещё хоть немного…

Но поезд пришёл вовремя. И вот уже перрон с милыми, добрыми людьми, которых он так полюбил, медленно поплыл назад.

— Пиши! — разом закричали Натка и Юзик и замахали ему руками. — Обязательно пиши!

Саше ужасно хотелось крикнуть что-нибудь хорошее, но слова будто застряли в горле…

Поезд, набрав скорость, нырнул в густой лес. Затем вдоль железнодорожной насыпи потянулись золотистые поля.

Саша не отходил от окна. Мысленно он прощался с убегавшим всё дальше и дальше синим бором, с узенькой, как Наткина лента, речушкой в золотых кувшинках, с одинокой корявой берёзой на склоне холма, увенчанного развалинами старого замка. Это ничего, что подземелья замка давно осмотрели и облазили: в пещере, где Том Сойер и Бекки нашли клад, до них тоже побывали сотни людей, но никто ничего не заметил. Не могли фашисты вывезти все награбленные сокровища, раз партизаны контролировали дороги, это же ясно. Значит, их нужно искать. Но не так, как это делали они с Алексеем Сергеевичем: разве много найдёшь, если в руках у тебя гаснущий факел, от которого больше дыма, чем света. Нет, будущим летом надо заняться поисками всерьёз. Подготовить верёвки, фонари, лопаты, обшарить каждый закуток. А вдруг найдут… ну, что? Например, знаменитую картину, которую все давно считают погибшей. А она лежит себе, свёрнутая в трубочку и присыпанная землёй, где-нибудь в углу, под сгнившими ящиками. Конечно, краска на ней попортилась, но реставраторы и не такие восстанавливали… Вот будет рад Алексей Сергеевич! И вообще там, в подвале, можно штаб оборудовать, будет поинтереснее, чем на чердаке у тёти Глаши.