Промежуточная станция - [43]

— Почти двадцать один ноль-ноль. Можно считать, ровно.

— Тогда давайте быстрей, — тихо сказал Роланд.

Он начал пробиваться к двери. Мария последовала за ним.

— Надо пройти мимо туалетов.

— Только не туда, — ответила Мария. — Туалеты могут сообщаться с подвалами сотрудников.

— Откуда ты знаешь?

— Пойдем скорее куда-нибудь в угол. У них нет твоего фото. Они не знают, как ты выглядишь, но фотографируют всякого, кто рядом со мной. Зачем тебе все это?

— Тебе не понять, малышка.

— Оставь меня здесь. Мы не можем ни минуты быть вместе, ты должен немедленно уходить.

— Все будет хорошо.

— Ничего хорошего не будет.

— Я заберу вас.

— Когда? Сейчас?

— Скоро.

— Это будет уже слишком поздно.

— Сейчас нам нельзя говорить. Может быть, в доках, а?

— Может. Беги. Я вернусь и подожду несколько минут… Роланд?

— Что?

— Не делай этого, прошу тебя, не делай.

— Я должен. — Пользуясь темнотой, он наклонился, чтобы поцеловать ее.

— Не прикасайся ко мне. Я не вынесу этого. Уходи. Кругом одно страдание.

— Я должен это сделать, пойми же. Должен. Я не могу больше просто смотреть.

— Это грозит тебе смертью.

Раздался свист. Мария обернулась. Джон стоял у задних дверей.

— Они перекрыли улицу, — сказал он, — не знаю, почему.

— Возле доков, — убегая, шепнул Роланд.

— Возле доков, — повторила Мария.

— Что он сказал? — спросил Джон.

— Ничего, — ответила Мария. — Подождем немного и пойдем.

Они вышли через задний двор и, услышав сирену группы захвата, вернулись в закусочную, а затем покинули заведение Чарли через переднюю дверь.

— Это был друг Роланда, — сказал Джон.

— Кто?

— Тот, у которого он время спрашивал. Он нас немного проводит.

— Ах, тот. Как я устала.

— Мы вот-вот будем дома.

Перед Соборной площадью улица была перекрыта. Полицейские образовали живую цепь и никого не пропускали. Это означало, что велись поиски бомбы, еще это означало, что в кафе, расположенных перед собором, дело дошло до потасовок. Кто-то уверял, что запланированная демонстрация перед Учреждением запрещена и, стало быть, никому нельзя в ту сторону.

Джон вытащил свое служебное удостоверение и сказал, что ему надо пройти, он живет в той стороне. Полицейский, с которым он заговорил, уставился на документ и ответил, что все понимает, но поделать ничего не может, так как «вся толпень позади попрет вслед», и что с этим удостоверением можно пройти всюду, но только не через этот кордон, очень жаль, но надо попытаться пройти боковыми улицами, там проход свободен, а до дома номер 67 можно и дворами добраться.

— Облава? — спросила Мария.

— Нет, не облава. Просто дан приказ блокировать Главную площадь.

Какое-то время они топтались на месте. Полицейский стоял перед ними, руками и плечами сросшись со своими коллегами в униформе и упираясь ногами в мостовую. Вид у него был довольно несчастный. Потом загремел громкоговоритель. Людям предлагалось тихо-мирно разойтись. В толпе стало посвободнее, и Джону удалось вместе с Марией пробиться к ближайшей боковой улице. Преодолев сотню-другую метров, они выбрались из людского круговорота.

— Ну, что ты на это скажешь? — спросил Джон.

— Ничего.

Окна по обе стороны были темны и плотно закрыты.

— Я имею в виду Роланда.

— Ничего, — ответила Мария. — Я думаю, за нами идет человек из Учреждения.

— С какого времени?

— Не знаю. Наверно, он тоже был у Чарли.

— Как он выглядит? — осведомился Джон.

— В темном пуловере до подбородка.

Джон остановился, закурил сигарету и посмотрел назад. Он обшарил взглядом весь переулок вплоть до Главной улицы, откуда доносился шум.

— Он мог видеть Роланда?

— Во дворе? Нет.

— А раньше?

— Не знаю.

— Мог он тебя сфотографировать?

— Вряд ли, — сказала Мария, — в таком случае он давно ушел бы и не стал нас преследовать.

— Но что ему нужно, черт возьми?

— Терроризировать меня, — ответила Мария. — Чтобы я боялась.

— Но ведь ты не боишься, правда? Или?.. Нет, сейчас тебе не страшно. — Он взял Марию под руку и двинулся вперед. — Скажи Терезе, что я приду попозже, может быть, очень поздно. Хочу посмотреть на этого человека вблизи.

Мария остановилась.

— Иди же, — велел ей Джон. — Уходи, тебе говорят. Дальше — не твоя игра. Теперь уж я поиграю.

Отперев дверь в квартиру, Мария увидела бледное усталое лицо Терезы.

— Ты одна?

Мария кивнула.

— Джон просил передать, что будет попозже.

Она вошла в темную комнату, где спали дети, и поцеловала их. Дети спали в обнимку, одеяло сбилось на сторону. Мария открыла окно и встала за шторой. До сих пор она делала то, что могла. Теперь игру ведут другие. Джон прав. Казалось, у нее отняли право принимать решения, но она знала, что никого такой возможности лишить нельзя. Мария вернулась к Терезе.

— Роланд приходил? — спросила Тереза.

— Мы толком и не поговорили.

— А Джон?

Мария посмотрела на ее руки, красные, огрубевшие, с потрескавшейся кожей от частых стирок и щелочных растворов, с которыми Тереза имела дело на работе.

— Не темни, — сказала Тереза, — я думаю, вернее, знаю, он хочет к Роланду. Он всегда этого хотел, только не знал как. Раньше я думала, его что-то здесь удерживает, но… — она запнулась.

— Дети?

— Дети, лебеди, успех, самоутверждение, привычки, привязанность к месту, может быть, и ты, не знаю даже.