Прометей, том 10 - [91]

3.

Пыпин через четверть века после смерти Афанасьева вспоминал: «…Он был один из первых собирателей рукописной литературы XVIII—XIX стол[етий]»[457]. Издание «Библиографических записок» Пыпин прямо связывал с этой страстью Афанасьева.

«Собирателями рукописной литературы» (и к тому же «поставщиками» известной части её для герценовских изданий) были уже названные литераторы, группировавшиеся вокруг «Библиографических записок». К ним примыкали также Полторацкий, Гербель, Соболевский и некоторые другие писатели и учёные.

Замышляя журнал, Афанасьев подчёркивал, что его интересует публика «не библиографическая, а просто читающая» (л. 15). Афанасьев изыскивал способы открыть «просто читающей публике» доступ к припрятанным у частных лиц и ходившим по рукам произведениям потаённой литературы. «Материалов всё прибывает и много интересных, — сообщает он тотчас после выхода в свет первого номера „Библиографических записок“, — …я не ожидал такого обилия скрытых доселе памятников» (л. 15 об.).

Читатели журнала вскоре познакомились с неизданными прежде сочинениями Пушкина, Лермонтова, декабристов, сатирами Кантемира, статьями Щербатова, узнали немало нового о Радищеве, Новикове, Фонвизине.

Афанасьев постоянно имел дело с цензурой, которая во многом была барометром правительственных настроений, может быть, поэтому в пору всеобщих надежд и ожиданий он смотрит в будущее весьма настороженно, не строя иллюзий. Он спешит воспользоваться всяким благоприятным моментом; номера журнала не равноценны по составу: Афанасьев не откладывает на завтра то, что можно напечатать сегодня, и, если завтра выпадает возможность опубликовать то, что не пропускали сегодня, он публикует.

4.

Трудно составить первый номер нового журнала более удачно, чем это сделали сотрудники «Библиографических записок». В первом номере за 1858 год появились до того не публиковавшиеся письма Пушкина к брату Льву Сергеевичу.

Афанасьев заранее предвкушал эффект: «В первые два номера войдут преинтересные, прелюбопытные письма Пушкина: этим останутся все довольны…» (л. 9).

Письма передал в «Библиографические записки» Соболевский.

Письма действительно преинтересные — всего их тридцать четыре[458], двадцать девять относятся к 1820—1825 годам — это своеобразная картина жизни Пушкина на юге и в Михайловском.

Для изучения биографии Пушкина письма к брату Льву незаменимы. Множество фактов, раздумья, глубокие и шутливые, отношение к собственным произведениям и сочинениям других литераторов, история и характер взаимоотношений с разными людьми, ценнейшие бытовые детали — и всё это написано неповторимым пушкинским пером, письма к брату сродни рисункам Пушкина, его автопортретам.

Афанасьев, однако, ошибся, полагая, что «этим останутся все довольны».

Тотчас после выхода в свет первого номера журнала сын поэта, Григорий Александрович, обратился с жалобой к министру народного просвещения А. С. Норову. 6 февраля 1858 года министр сделал замечание издателю журнала Н. М. Щепкину, сыну актёра и приятелю Афанасьева, а также небезызвестному московскому цензору Н. Ф. фон Крузе за обнародование писем, «в коих многое не должно было являться в печать как оскорбляющее чувство приличия и самое чувство уважения к памяти великого поэта… и за оказавшиеся там же неуместные шутки и отзывы об отце и родственниках Пушкина, личности, неблагопристойности и многие другие неуместности».

Несмотря на быстрый отклик, министр всё же опоздал: второй номер журнала с продолжением публикации писем к этому времени уже появился. В третьем номере были напечатаны письма Пушкина к Гоголю: видимо, сотрудникам журнала потребовалось время для улаживания дела и, видимо, старались они небезуспешно, потому что в четвёртом номере за 1858 год публикация писем Пушкина к брату была завершена.

Но ряды противников журнала не ограничились членами семьи поэта и причастными к делу официальными лицами.

28 февраля 1858 года Афанасьев пишет Геннади: «Меня нисколько не удивляет, что Греч и Булгарин рассердились на письма Пушкина, не поздоровится им от его похвал, но зачем бывшие друзья Пушкина (а ныне, увы! люди, по правде, отсталые и не совсем достойные тех тёплых сердечных отзывов, какие делает о них поэт) опасаются за его славу? Письма не только не бросают никакой на него тени, но, по-моему, раскрывают вполне его благородный и симпатичный характер: я полюбил Пушкина ещё больше, узнавши его письма к брату. Пускай бы заботились эти господа о сохранении своего собственного достоинства, а Пушкин постоит и сам за себя… Кн. Вяземский изволил написать Шевырёву (от Пушкина до Шевырёва это всё равно, что от великого до смешного![459]) письмо в следующем смысле: в „Библиографических записках“ печатаются письма Пушкина, такое печатание преждевременно, передайте об этом Крузе, ибо ещё живы родственники (жена и дети) поэта, им может это не понравиться. Шевырёв ездил с этим письмом к Крузе и к Соболевскому; последний сам хочет писать к Вяземскому по этому поводу и между прочим сказать ему, что нечего заботиться о родственниках Пушкина, ибо жена Сергея Львовича[460]