Прометей, том 10 - [205]

Да и то сказать, во всём Опочецком уезде, по сведениям, поступившим к псковскому губернатору, нашлось только два человека, подписавшихся на это издание, одним из них был купец Иван Лапин.

В 1828 году тяжело заболел старый Игнат Лапин. Чуя свой скорый конец, он решил женить сына. Что вскорости и произошло. После этого важного события и смерти родителя жизнь Ивана переменилась. Поэтическая полоса его бытия кончилась. Дневник превратился в простую лавочную книгу, в которой он обозначал уже только одни торговые обороты.

В 50-х годах Лапин переехал в Псков, где у него было торговое подворье. Там он жил до конца своих дней, а умер он в 1859 году, завещая перед смертью свою библиотеку, бумаги и дневник своему сыну Александру.

В центре Богословского кладбища Пскова находится фамильный склеп Лапиных. В нём похоронены Иван Лапин, его сын Александр и дети последнего. Над склепом мраморное надгробие. Странно видеть его в здешнем месте. Оно повторяет черты надгробия Пушкина в Святогорском монастыре — тот же мраморный обелиск, акротерий, цокольный камень, гранитные ступени….

«Странные бывают сближения», — говорил когда-то Пушкин.

От составителя

Семён Степанович Гейченко — директор Пушкинского заповедника, человек, сделавший очень много для восстановления и сохранения Михайловского, Тригорского и других пушкинских мест на Псковщине. В последние годы он вместе со своими сотрудниками ведёт работу по составлению словаря деревенских друзей, соседей, знакомых поэта. Работа эта решает задачи научные и в то же время художественные, представляя собою свод новых сведений о характере, быте, причудах, колоритном языке множества персонажей — от святогорских иноков до родственников поэта — Ганнибалов, от известного «попа Шкоды» до никогда ранее не упоминавшихся странников, крепостных, цыган.

Герой рассказа «Поклонник Пушкина» — купец Лапин — существовал на самом деле и действительно встречался с поэтом. Извлечения из его записок были опубликованы ещё много лет назад. Но С. С. Гейченко узнаёт об этом человеке новые, любопытные подробности: Лапин был одним из двух лиц, подписавшихся в своём краю на посмертное издание сочинений Пушкина; после смерти Лапина на его могиле был воздвигнут такой же памятник, как на могиле поэта.

С. А. Коплан-Шахматова [972] О знакомстве Пушкина с А. Н. Струговщиковым

Просматривая ещё не опубликованные записки известного переводчика Гёте и Шиллера — Александра Николаевича Струговщикова[973], мы нашли одну страницу с упоминанием о Пушкине. Правда, упоминание связано с фактом, по существу, малозначительным, но достаточно характерным для великого поэта; к тому же сообщаемые подробности относятся по времени к весьма знаменательному периоду жизни Пушкина.

Б. Л. Модзалевский предложил мне опубликовать эти строки и тогда же дал, как всегда, весьма полезные ориентирующие указания. С чувством особого уважения к памяти ныне покойного Бориса Львовича благодарно упоминаем здесь его имя.

Знакомство Пушкина с А. Н. Струговщиковым возникло не в литературных кругах и не на почве литературных интересов; Струговщиков тогда не начинал ещё своей литературной деятельности[974]. Столкнулись они, очевидно, за зелёным сукном, в среде страстных и завзятых игроков, куда Струговщиков был введён целой компанией «финляндских» и «Преображенских» офицеров.

Вот что мы читаем в «Записках» А. Н. Струговщикова после сообщения о его женитьбе на Анне Алексеевне Качаловой 11 октября 1831 года[975]: «В это время я всё делал на авось, и сам не понимаю, как прожил первый год; я продолжал играть, счастье мне благоприятствовало, и я первый год женитьбы прожил до 33 тысяч; а откуда взялись — сам не знаю; разумеется, выиграл в карты, но как же это? Странно, когда у нас есть деньги, большую частию мы их проигрываем; когда нет — выигрываем; нужда лучший учитель. Жил в Миллионной в доме с колоннами направо от дворца; квартира прелесть; к этому времени принадлежит моё знакомство с Пушкиным; он был у меня раза три по утру и на нескольких вечерах; кроме того, я бывал у него и сохранил о нём, как о человеке, самые лучшие впечатления; но сам я много виноват перед ним тем, что, пригласив его раз на вечер, повёл его к одному из живших в доме офицеров Рындину[976], у которого также был вечер; Пушкин, как светский человек, не показал виду неприятности; но как общество было довольно грязненькое, то он, поставив карты две и заплатив деньги, поспешно ушёл. С тех пор, хотя я с ним виделся у него и у других, он у меня не бывал; я сделал неловкость, охотно в ней сознаюсь, и совершенно оправдываю поведение Пушкина в отношении ко мне. Пред тем я несколько раз играл с ним в довольно большую игру, и в расчётах наших (хотя он часто оставался должен, но всегда на другой день приносил обратно деньги) царствовала та джентльменская простота, вежливость и деликатность, какой лучше желать нельзя. Родственник его, известный игрок князь Оболенский[977], кажется питал неудовольствие Пушкина на мой с ним поступок, а недоброжелательство Оболенского происходило от того, что я его, как заявленного шулера и игрока, никогда не приглашал. Он, однако же, являлся иногда незваный».