Прометей, том 10 - [164]

П. В. Анненков, очевидно, со слов Н. С. Алексеева знал, что «Замечания» Пушкина «писаны в Кишинёве в 1821—1822 годах». Именно в то время, когда Пушкин начинал своё первое историческое сочинение, он был близок со многими выдающимися декабристами: 9 апреля и 26 мая 1821 года — встречи с Пестелем, с 5 августа — общение и дружба с В. Ф. Раевским, тогда же он рисует Занда, Лувеля, Марата и Ипсиланти. Главными событиями тех месяцев была революция и контрреволюция в Италии, Испании, греческое восстание, смерть Наполеона.

Стихотворение «Наполеон» с «Историческими замечаниями» в ближайшем родстве. «Наполеон» посвящён человеку, подобному Петру, — «великий человек» совершает свой «чудесный жребий», меняет ход исторических судеб.

Великий переворот порождает надежды:

Когда надеждой озарённый

От рабства пробудился мир,

И галл десницей разъярённой

Низвергнул ветхий свой кумир;

Когда на площади мятежной

Во прахе царский труп лежал,

И день великий, неизбежный —

Свободы яркий день вставал…

Однако госпожа де Сталь, услышав, что Наполеон — «дитя революции», возразит: «Да, дитя, но отцеубийца». Пушкин позже скажет: «Мятежной вольности наследник и убийца». В стихотворении «Наполеон» находим важные для нашей темы слова:

Тогда в волненье бурь народных

Предвидя чудный свой удел,

В его надеждах благородных

Ты человечество презрел.

«Пётр I презирал человечество, может быть более, чем Наполеон».

Наполеон — «человечество презрел».

Но Пушкина не удовлетворяют одни слова осуждения того, кто «…обновлённого народа» «буйность юную смирил». Он угадывает новое движение мировой и русской истории:

Хвала!.. Он русскому народу

Высокий жребий указал

И миру вечную свободу

Из мрака ссылки завещал.

Такова внутренняя близость стихотворения и исторических заметок, сочинённых в одно время, «на границе с Азией», в кишинёвском захолустье двадцатидвухлетним поэтом и мыслителем…

VIII Уж давно без строк приветных Залежался твой альбом…

Мы пытались извлечь максимум сведений об «Исторических замечаниях», сначала из их белового, окончательного текста, затем — из сохранившихся черновиков. Теперь обратимся к копиям из сборника Николая Степановича Алексеева.

В «Сборнике» Алексеева точно такие же большие листы, как в беловой пушкинской рукописи: тот же размер — 215 x 340 мм, водяной знак Хлюстиных — «1818» и лев с мечом в овале. У Пушкина — три двойных листа, вложенных один в другой, у Алексеева — пять таких листов. Вероятно, и те и другие листы куплены в одной лавке, в одно время: скорее всего друзья, жившие на одной квартире, пользовались одной пачкой бумаги «фабрики господ Хлюстиных» (а поскольку Пушкин на такой бумаге обычно не писал, то, вероятно, просто взял для беловика «Исторических замечаний» несколько листов со стола Николая Степановича). По наблюдениям специалистов, время, когда делаются записи, обычно всего на несколько — редко на 10 лет — позже возраста бумаги: Пушкин на бумаге «1818» написал текст, помеченный «2 августа 1822 года»; Алексеев, очевидно, составлял свой сборник примерно в то же время. В этом ещё более убеждает сравнение пушкинского автографа и алексеевской копии.

На первом листе своего сборника, сверху, Алексеев написал заголовок:

«Некоторые исторические замечания».

Затем, на обеих сторонах 1-го и 2-го листов воспроизведён пушкинский текст (у самого Пушкина ушло 6 таких листов, но он оставлял большие поля да писал почерком лёгким и свободным; у Алексеева же полей нет, а почерк «опрятный и чопорный…»). Сходство подлинника и копии в общем математически точное: те же абзацы, те же запятые и точки с запятой; Пушкин пишет фамилию «домашнего палача кроткой Екатерины» Шешковского через «и» — Шишковский, Алексеев повторяет то же написание.

Написав «бедность этих людей» (духовенства), Пушкин после слова «бедность» вписал над строкою «и невежество». Алексеев учёл.

О католическом духовенстве Пушкин заметил, что оно «составляло особое[796] общество, независимое от гражданских законов, и вечно полагало суеверные преграды просвещению».

Алексеев внёс в копию слово «вечно», вписанное Пушкиным позднее.

Слова и выражения, заменённые Пушкиным уже в беловике, Алексеев даёт в самой поздней, верной редакции[797].

В первом абзаце было: «Ничтожные наследники северного исполина, ослеплённые блеском его величия».

Пушкин затем заменил слово «ослеплённые» на «изумлённые».

В 4-м абзаце вместо «самый разврат сей хитрой женщины» Пушкин написал «самое сластолюбие» (и при этом не заметил несогласованности, оставшейся от первого варианта, и не переменил слова «он» (разврат) на «оно» (сластолюбие), которое «возбуждало гнусное соревнование в высших состояниях» (у Алексеева всё согласовано).

В том же абзаце было: «В длинном списке её любимцев, обречённых ненависти потомства…», Пушкин заменил слово «ненависти» на более точное и уничижительное — «презрению»; поскольку Алексеев учёл все эти поправки, ясно, что он снимал свою копию уже после многих исправлений Пушкина.

Мало того, можно доказать, что Алексеев копировал именно этот сохранившийся пушкинский автограф, а не какой-либо другой… Это подтверждается двумя случаями, когда тексты разнятся: Пушкин употребляет выражение — «гнусное соревнование в высших состояниях».