Прометей, том 10 - [161]
«Жизнь и сочинения Николая Ивановича Гнедича».
«Жизнь и сочинения Ивана Андреевича Крылова».
Скончался М. Е. Лобанов в 1846 году, на 70-м году жизни. Н. С. Алексеев пережил Лобанова на 8 лет, что ещё раз опровергает предположение, будто рукопись хранилась у кишинёвского друга. Если б мы знали, у кого — между Пушкиным и Лобановым — были «Исторические замечания», мы могли бы утверждать, что у того человека был тайник пушкинских материалов, в котором прятались не одни «Исторические замечания». Если б мы знали, мы бы попробовали пуститься по следу…
История беловой рукописи Пушкина, однако, затерялась в неизвестности; обращаемся к пушкинским черновикам.
VII. Одна черта руки моей…
В 1880 году, к открытию памятника Пушкину в Москве, старший сын поэта, Александр Александрович, решил пожертвовать хранившиеся у него рукописи отца московскому Румянцевскому музею. Пётр Иванович Бартенев отправился в тамбовское имение Пушкиных и вывез оттуда много тетрадей, а также отдельных листов, некогда взятых и возвращённых П. В. Анненковым.
Через четыре года историк литературы, внук декабриста Вячеслав Евгеньевич Якушкин описал пушкинские бумаги, лист за листом, и обнаружил при этом множество пушкинских строк, не вошедших ещё ни в одно издание.
Внимательно изучил Якушкин, а позже и другие пушкинисты, 72 голубоватых листа «в четвёртку», так называемой первой кишинёвской тетради, которая в Румянцевском музее числилась под номером 2365, а после переезда в Пушкинский дом стала называться «фонд 244, опись 1, № 831»[786]. Красные жандармские чернила, обозначающие номер каждой страницы, свидетельствуют, что тетрадь в час кончины Пушкина находилась в его кабинете, попала в «посмертный обыск», и Дубельт был её первым исследователем. Впрочем, образ грядущего Дубельта, очевидно, входил в число предвидений Пушкина, что доказывают корешки от многих листов, вырванных из тетрадей. Из «первой кишинёвской», как думал М. А. Цявловский Пушкин, вероятно, изъял опасные фрагменты «Гавриилиады»[787].
Тетрадь начинается «Кавказским пленником», затем идут черновики, наброски, отдельные заметки, рисунки, вносившиеся с конца 1820 до начала 1822 года (параллельно Пушкин писал и в других тетрадях).
На 61-м листе появляется строка: «Самовластие, утверждённое Петром». Строка зачёркнута — за нею: «Петр I не страшился народной свободы».
Это начались черновики «Исторических замечаний». Затем они ещё несколько раз возникают и исчезают на страницах тетради, перемежаясь с другими сочинениями.
Черновики Пушкина опубликованы[788], но ещё недостаточно изучены. Между прочим, в печати никогда, кажется, не обосновывалась последовательность появления черновых «Замечаний» среди других набросков и планов поэта.
С этой целью, от интересующих нас шестидесятых листов тетради отступим назад листов на 15 и будем потихоньку двигаться вперёд…
На обороте 45-го листа Пушкин записал до-французски:
«18 июля 1821. Известие о смерти Наполеона. Бал у армянского архиепископа…» Сообщение, о том, что Наполеона уже нет, за 3 месяца, с 23 апреля / 5 мая по 18 июля, покрывшее расстояние от острова Святой Елены до Кишинёва, взволновало Пушкина, вызвало размышления о целой исторической эпохе, как бы окончательно отрезанной этим событием.
Анализируя чернила, которыми заполнялась первая кишинёвская тетрадь, Т. Г. Цявловская выделила четыре ясно различающихся сорта (условно обозначив их «a», «b», «c» и «d»); запись о смерти Наполеона сделана чернилами «b» (жёлтыми или светло-коричневыми) на полях листа, где — стихотворение «Гроб юноши»); однако год — 1821 (после 18 июля) вписан позднее (чернилами «a»).
После записи о «Наполеоне» идут наброски стихов, мыслей, писем (план «Братьев-разбойников», «Песни о вещем Олеге», портреты Марата, Занда[789], Ипсиланти[790]и Лувеля[791], причём первые два, на листе 46, подписаны. Среди записей на лл. 45—49 мелькают поставленные Пушкиным даты: «26 „июля“, „23 августа 1821 года“. Светлые чернила „b“ сменяются черными („c“); и, кажется, страницы, следующие за 45-м листом, заполнялись последовательно, в хронологическом порядке летом и осенью 1821 года (что для Пушкина отнюдь не обязательно: нисколько не заботясь о грядущих исследователях, поэт часто писал в разных местах своих тетрадей, потом одни замыслы „сталкивались“ с другими, перескакивали через исписанные страницы, двигались дальше, а порою тетрадь переворачивалась и заполнялась с конца к началу до чернильной встречи посредине).
В 50-х листах тетради чернила меняются (те самые более поздние чернила „a“, которыми к записи о Наполеоне добавлен „1821 год“). Это идут заметки, относящиеся к концу 1821 и началу 1822 года.
На обороте 53-го листа в первый раз появляются черновые стихи „К Овидию“:
Стихи эти родились в поездке Пушкина (вместе с И. П. Липранди) в Аккерман и Измаил с 13 по 23 декабря 1821 года. Под перебелённым текстом „К Овидию“ Пушкин поставил дату „26 декабря 1821 г.“.
Вслед за черновиками „К Овидию“, на листе 55 — дата „Генварь“, то есть, очевидно, январь 1822 года; тут же, однако, строки послания к В. Ф. Раевскому, считающиеся более ранними (июль — октябрь 1821 года). Среди них:
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра рассказывает о творческой деятельности и нелегком жизненном пути первого российского кинопредпринимателя Александра Алексеевича Ханжонкова. Его имя можно поставить в ряд с именами выдающихся русских предпринимателей Третьякова, Морозова, Мамонтова, деятельность которых никогда не сводилась исключительно к получению прибыли – они ставили перед собой и решали задачи, сопряженные с интересами своего Отечества, народа и культуры. Его вклад в развитие российской кинематографии грандиозен, хотя в полной мере и недооценен.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга «Храм Богов» — это откровения общественного деятеля Павла Пашкова о нелегкой борьбе за леса России. Миллионы гектар девственной тайги сдают в аренду Китаю под уничтожение на 49 лет, а тех, кто пытается противостоять этому, запугивают или убивают. От границы с Финляндией до побережья Тихого океана — идет уничтожение лесов. Природа стала лишь объектом заработка очень больших денег. Мы стоим на последнем рубеже: пора отстоять нашу землю.
Данная книга не просто «мемуары», но — живая «хроника», записанная по горячим следам активным участником и одним из вдохновителей-организаторов событий 2014 года, что вошли в историю под наименованием «Русской весны в Новороссии». С. Моисеев свидетельствует: история творится не только через сильных мира, но и через незнаемое этого мира видимого. Своей книгой он дает возможность всем — сторонникам и противникам — разобраться в сути процессов, произошедших и продолжающихся в Новороссии и на общерусском пространстве в целом. При этом автор уверен: «переход через пропасть» — это не только о событиях Русской весны, но и о том, что каждый человек стоит перед пропастью, которую надо перейти в течении жизни.
Результаты Франко-прусской войны 1870–1871 года стали триумфальными для Германии и дипломатической победой Отто фон Бисмарка. Но как удалось ему добиться этого? Мориц Буш – автор этих дневников – безотлучно находился при Бисмарке семь месяцев войны в качестве личного секретаря и врача и ежедневно, методично, скрупулезно фиксировал на бумаге все увиденное и услышанное, подробно описывал сражения – и частные разговоры, высказывания самого Бисмарка и его коллег, друзей и врагов. В дневниках, бесценных благодаря множеству биографических подробностей и мелких политических и бытовых реалий, Бисмарк оживает перед читателем не только как государственный деятель и политик, но и как яркая, интересная личность.