Прокол - [35]

На экране всё разгорается голливудский кошмар. Никаких не пара сотен, нет: сотнями там одни лишь отважные спасатели погибают — на фоне отчаянно решительных гримас главного героя, которому, естественно, ничего не грозит. А остального пушечного мяса там расходуется тысячами: кто с высоты падает, на кого потолок обваливается, кто живьём сгорает…

По мере расследования постепенно оправдались самые плачевные подозрения в детсадовском поведении верхушки военно-воздушных сил. Все поголовно признали свою ошибку и вину. И раскаялись — начиная с опозоривших свою службу разведчиков и кончая опозорившим всю нацию генералом Хейзом. И все просили о помиловании. Кроме Джона. Он не просил. Он писал Джоанне, что это смешно — умолять сейчас о собственной жизни на фоне двух с половиной сотен учинённых им смертей, где одним больше или меньше не в счёт. Единственное искупление его преступной ошибки — достойная офицера кара. Он сожалел, что не привёл её в исполнение сам, как полагается его статусу, и просил Джоанну забыть его навсегда и начать новую жизнь.

Вот уже рушится Эмпайр Стейт Билдинг. Слава Богу, бойня на экране не препятствует хеппи-энду. И Джоанна не может больше смотреть на эту чушь, её тошнит, она устала искать оправдание блестяще-наглой улыбке на лице Джона в этой кровавой киношной байке.

Сплетничали, что последним желанием Джона была просьба разрешить ему привести приговор в исполнение собственноручно, своим именным оружием, но Джоанна подобным небылицам не верила, достаточно ей было пятнадцати лет буйного супружества в среде военных. Тем более, Джон не был одолённым и непокорённым достойным противником, к которому равные со стороны победителей относятся с почтением. Джон был отброском, которому оружие в руки давать нельзя, дабы он не повернул его против собственного народа. Казнь не принесла его имени даже прощения, не говоря уж о возвращении чести.

А Джоанна себе вернула — если и не честь, то хотя бы девичью фамилию. Также и переименовала детей. И убежала с ними жить в Сиэтл, и никто не знал, что она — вдова генерала Хейза. Гордиться таким перед другими она, мягко говоря, не могла. Своё происхождение от массового убийцы успешно утаивали и дети. Но Джоанна сама всё ещё, по крайней мере раз в год, искала оправдания, опять и опять просматривая этот страшный остросюжет. Сама тайком про себя всё ещё пыталась гордиться своим генералом — хотя и под тяжестью доказательств отказавшимся от самого себя.

Первые две годовщины Джоанна справляла возле подножья Всемирного Торгового Центра. Напивалась и представляла, как выглядели бы Близнецы с обрубленным десятком-другим верхних этажей. И внушала себе, что незыблемое величие небоскрёбов по самую крышу — заслуга Джона. А потом сняли этот блокбастер. Для притуплённого постоянными экранными ужасами зрителя, видимо, одних лишь вершин было бы недобор. И в фильме горящие башни по мультяшной голливудской логике уже падают безо всяких причин. Просто так, чтоб эффектней: здания вдруг рушатся, как подкошенные. Камера сразу же перескакивает на земной уровень, где толпы людей с искажёнными страхом лицами разлетаются во все стороны вместе с осколками фрагментов рухнувших великанов. Ужас, который в нарочито выгрезенных грёзах Джоанны был якобы предотвращён Джоном, там обернулся даже намного страшнее, чем она до сих пор его представляла. И впредь этот триллер служил ей спасительной иконой.

Ко дну бутылки, как каждый год во время скромного празднования годовщины с просмотром альтернативной истории, она опять поддаётся бесплодным размышлениям о том, как было бы, если б не было так, как есть. Если бы Джон не поверил лжетревоге. Или просто-напросто подчинился бы начальству достойно офицера, как положено, без самодеятельности. Да хотя бы со службы уволился бы, коль не готов подчиняться, но не принимал бы безумно преступные самовольные решения.

Как правило, при таких раздумьях некто кто-то всегда опять и опять предлагал ей нажать на кнопку машины времени и, скажем, подсыпать Джону в еду какой-то безвредной отравы, чтоб он в тот день не пошёл на работу. И всё. Вся жизнь — впереди.

Но на этот раз это сверхъестественное создание пьяного разума Джоанны неожиданно бросается на неё с поразительным выбором, до какого она доселе не додумывалась. Джон уже находится на работе. Всё набирает обороты. Одурманенный ложной паникой, он прямо сейчас собирается отдать приказ стереть с лица земли двести невинных жизней. И некто кто-то подсовывает вдове злосчастного генерала именной его револьвер. Он ведь всё равно обречён. Ведь даже сам потом захочет застрелиться. Когда поздно уже. А я тебе даю шанс. Ты можешь изменить ход истории. Всё в твоих нежных руках. Стань убийцей, будь потом наказана, пожертвуй собой — и спасёшь сотни жизней! Решайся…

Джоанна берёт оружие. Руки трясутся. Почти уже решившись, она умоляюще поднимает взор на некто, открывает, было, рот, дабы просить, чтоб — уж лучше бы Джона просто не было никогда. Лучше б не родился. Но… У нас же дети, внуки — тогда и их не станет…

Выхода нет.

Прости, Джон, Джоанна шепчет и…