Проклятие Раффы - [16]

— Скажи… Ты действительно этого хочешь? — Спросила.

— Да. — Улыбнулся я, сгребая её в объятия.

— Но… зачем это тебе? — Пытаясь освободиться и заглядывая мне в глаза, продолжала допытываться она.

— Не знаю… — Пожал плечами я. — Наверное, мне просто приятно, когда ты сходишь с ума… Мне _очень_ приятно это видеть. Пожалуй, особенно — как раз со стороны. Когда сам ничем более не занят и могу вдоволь насладиться зрелищем…

— Правда? — Недоверчиво спросила она.

— Правда… — Шёпотом подтвердил ей на ухо я.

— Хорошо… — Немного подумав, согласилась она. — Я попробую. Только… — Она задумалась. — Если тебе вдруг что-то не понравится… Или просто станет не по себе — ты найди способ аккуратно вмешаться, ладно? — Она нерешительно посмотрела на меня.

— Хорошо… — Улыбнулся я. — Обязательно найду способ. Если вдруг, — я старательно подчеркнул это "вдруг", — что-то мне не понравится… — Она нерешительно и отстранённо улыбалась…

…Ждать пришлось недолго — не больше месяца. Очередной кавалер был на год старше. Видимо — опытнее. Заметно умнее других. Она пригласила его на именины. Заметив, что приглашены только мы двое — других гостей нет, он сразу заподозрил какую-то подоплеку… И не ошибся. Когда он, танцуя, как и все его предшественники, начал терять рассудок от запаха её волос — и осторожно, как бы невзначай, коснулся губами её плеча — она не отстранилась, как обычно, не выскользнула, сделав вид, что ей срочно понадобилось что-то сделать — она, задрожав, прижалась к нему. Он растерялся — это было неожиданно: за ней давно установилась слава недотроги — все отвёргнутые за попытки сближения кавалеры усердно эту славу поддерживали, с сожалением цокая языками: "Ах, какая женщина…"… Но долго раздумывать было некогда: когда, дрожа от возбуждения, к тебе прижимается _такая_ женщина, одетая в тоненькое, почти светящееся платьице с голыми плечами и обнажённой спиной — до раздумий ли тут? Когда, непроизвольно опустив руку, ты вдруг обнаруживаешь, что это платье одето на голое тело — сможешь ли устоять? Он не смог… Он не смог оторвать губ от её плеча… он повёл их ниже — по руке — до локтя… Бретелька, на которой держалось платье, соскользнула, естественно… обнажив грудь… Недотрога очень долго и тщательно подбирала платье, способное к таким трюкам… Парень ошалел. Он уже не видел ничего кругом — лишь только девичью трепещущую грудь небывалой красоты… Айше, прикрыв глаза, постепенно сходила с ума. Мельком взглянув на её лицо и поняв, что это не сон, что недотрога действительно потеряла голову — парень воровато взглянул на меня. Я довольно улыбался. Он нерешительно коснулся рукой другого плеча, продолжая следить за моей реакцией. Я, прикрыв глаза, кивнул. Тут он, по-моему, всё понял. Он понял, что те, другие, просто "не были допущены к ручке". Он понял, что сам он сейчас "допущен" — как, видимо, был в своё время "допущен" и я. Он бережно скатил вторую бретельку. Платье легко соскользнуло на пол. Именинница стояла, стыдливо прикрыв наготу руками и залившись румянцем — примерно, как тогда, на холме… Я с изумлением глядел на неё — мне давно казалось, что она совершенно утратила способность краснеть и теперь мне было очень приятно это видеть. Ободрённый моей поддержкой, парень нежно поцеловал её в живот… Ниже… ниже… Он добрался до колен. Айше стонала. Она была просто прекрасна… Парень молча перенёс её на диван. Вскоре старый диван уже натужно поскрипывал в такт её стонам и вскрикиваниям. Именинница совсем потеряла голову… Волосы её разметались по подушке, груди отчаянно раскачивались вдоль тела… Сама она, комкая руками простыню, отчаянно ловила ртом что-то… Воздух? "Хм… Воздух ли?" — Шальная мысль неожиданно пришла мне в голову. Мой член уже давно жаждал исполнить свою роль — и я не мог больше ждать: постепенно теряя голову, я подвигал его ко рту потерявшей рассудок распутницы… Едва коснувшись головки губами, она впилась в неё с неистовством монашки, у которой позади многие годы воздержания. Я был изумлён запасом сексуальности этой женщины… Она стонала и сосала, она извивалась всем телом, обнимая гостя ногами и ногами же отчаянно прижимая его к себе… Парень сосредоточенно исполнял свою роль, а мне ничего не оставалось делать, как заняться её грудью… Я расположил свои руки так, что каждая грудь при очередном движении слегка касалась моих ладошек. Это вызвало у неё целую бурю эмоций… Она задрожала всем телом, как в столбняке, и, дико вскрикнув "Ещё… Ещё!!!" — принялась самозабвенно поглощать оба члена, уже совершенно потеряв голову, позабыв обо всём и нисколько не стесняясь… Парень кончил первым. Она, продолжая прижимать его ногами, не отпускала… Вскоре и я наполнил её рот спермой, которую она едва успевала глотать, неистово вылизывая мой член и не отпуская его на свободу… Постепенно она обмякла, и, тяжело дыша, вдруг расплакалась.

— Ты чего? — Мы оба были совершенно озадачены.

— Ничего, ничего… Мальчики мои… Идите сюда… Оба… — И она прижала нас к себе, положив наши головы к себе на плечи. Непроизвольно каждый из нас положил руку ей на грудь. Она благодарно улыбалась. Изредка по телу её прокатывалась судорога, и тогда она прижимала нас с такой силой, что, откровенно говоря, было больно. Мы молчали. Пожалуй, оба были совершенно ошарашены способностью женщины получать удовольствие… Оба не только не видели, но и не слышали никогда о подобных оргазмах… Я был и доволен, и напуган одновременно: а ну, как сам теперь не сумею её удовлетворить? Но мои опасения были напрасны — пусть после этого случая Айше "пела и плясала" пару дней — казалось, совершенно не нуждаясь в мужском участии и лишь изредка, как кошка, "притираясь" ко мне — требуя, чтобы я её погладил по головке; но уже на третий день она захотела совокупиться со мной и сделала это с такой нежностью и осторожностью, как любящая невеста, и с таким профессионализмом, как опытная б…. Я, преисполнившись благодарностью, ласкал и обнимал её, то целуя, то поглаживая голову, проявляя, в свою очередь, столько нежности, сколько не проявил, быть может, за всю нашу жизнь… Любимая цвела… Душа её пела… Похоже было, что она, наконец, поверила в мою любовь к ней — а до того лишь изображала доверие, скрывая настороженность…