Проклятие императорского дома - [8]

— Но вы единственная, кто знает мою тайну.

— Ври больше, — Лэйли не выдержала, оттолкнулась двумя руками от стола и обернулась, — ты просто думаешь, что я достаточно глупа, чтобы ввязаться в твою интригу.

На лице принцессы было крупными буквами написано непонимание.

— Какую интригу?

— Не знаю. Знать не хочу. Но ты мне, наверное, сейчас скажешь, да?

Принцесса шевельнул желваками. Невинно-возмущенное выражение сползало с него клочьями, и через него проступало что-то… пожалуй, раздражение? Или растерянность? Что-то между?

Неуверенность? Опаска?

Что угодно шло ему больше умоляющего взгляда.

Он наконец-то был… настоящим, что ли. Лэйли не была уверена, что это ощущение значит, но ей показалось, что это хороший знак.

— Ладно. Ты права. Давай прямо. — сказал он угрюмо. — Амела — подменыш из Прорыва. Я не знаю, что за магию она использует, но она зачаровала всех.

Лэйли невольно присвистнула.

Принцесса с козырей пошел. Если это правда, ничего хорошего Амелу не ждет. Чья-то чужая душа съела душу принцессы и теперь живет в ее теле… Какой ужас!

Если это правда. Если.

Такого просто не может быть. Не в Императорской семье. Даже в крестьянских хижинах над колыбельками артефакты вешают, а тут, наверное, и вовсе вся детская с пола до потолка охранными знаками расписана, дракон прямым плевком не пробьет…

— Чем докажешь?

— Ее все обожают.

— Ого… Это, конечно, все меняет. — едко сказала Лэйли, — Обычно люди просто ненавидят миленьких пятилетних девочек с пухленькими щечками. Мне ночью домой возвращаться, ты не мог бы покороче?

Зря она сюда пришла. Придется тратить время на банальную ревность к младшей сестре от слишком заигравшегося капризного мальчишки. Даже больше, то, что принцесса сказал про Амелаиллу, если вдруг дойдет до Императора, могло сойти с рук ему — но не его слушателям.

Это было то, что Енглая называла «смертельными разговорами», и, хотя Лэйли только начинала осознавать всю их опасность, ей уже не нравилось.

— Она зачаровала и Императора тоже. Ты же видела, что он для нее сделал! Он с Шаном столько времени в жизни не проводил! Я почти уверена, что он хочет передать ей Лес!

— Его право. — пожала плечами Лэйли, — Даже если она подменыш, это не значит, что она хочет устроить конец света. Почему бы нет?

— Нам с Шаном уже по пятнадцать, но отец до сих пор не позволил нам войти в Лес, — тихо сказал Сенни, — если ему больше не нужен будет запасной мальчик на роль Хранителя… Если он решит, что Амела больше подходит… Он меня убьет, Лэйли. Принцесса Сенниления в любом случае погибла бы после признания Лесом Ганаи одного из наследников. Но у меня все еще оставался шанс, что Шан не справится. Сейчас, если Шан не справится и погибнет в Лесу… Амела точно сможет. Она гений. Она больше всех нас взяла от отца. А еще она смогла как-то сделать так… что отец ее любит. Еще лет пять назад я бы ни за что не поверил, что такое возможно… И до сих пор не могу поверить, что это не какая-то магия. Звучит… по-дурацки, но поверь мне!

Он вцепился было в ее плечи, но почти сразу отдернул руки.

— Извини, — сказал он, — искренность мне тяжело дается.

Лэйли не поняла и половины того, что он только что сказал. Всю ее голову заняло только «он меня убьет». «Он» — это отец. «Меня» — это сына. Отец убьет сына, которого до этого заточил в женское платье. Отец… убьет… сына? Так вообще бывает? За что?

— Искренность? — тупо повторила она.

— Хватит так смотреть! — Сенни мотнул головой так, что с головы его слетел берет, — Ладно! Я хочу шанс! Шанс попытаться!

— Потому что Хранитель унаследует трон? — тихо сказала Лэйли.

Трон. Ради трона сыновья убивают отцов, наверное, наоборот тоже бывает… Лэйли ухватилась за эту мысль и решила притвориться, что это хоть немного похоже на разумное объяснение.

— Потому что я не хочу умирать, — серьезно ответил Сенни, — и ты мой единственный шанс дожить до совершеннолетия, Сердце Севера. В отличие от меня, тебя наверняка обучали, что делать.

— Мой Лес — другой.

— Принципы всегда одни и те же.

Она не знала, что ему ответить. Достаточно было одного этого разговора, чтобы навлечь беды на всю свою семью, на папиных воинов, на слуг, на людей в их деревнях…

И на другой чаше весов — мальчишка с загнанным взглядом, который настолько отчаялся, что готов положиться на первую встречную, которая хоть как-то ему помогла.

Она — Сердце Севера. В таких случаях говорят выбирать сердцем? Но ее собственное билось в груди испуганной птичкой и совсем не помогало.

— Ваш Лес спрятан в парке, верно? — сказала она, потому что надо было что-то сказать, а она не знала, что.

— Да. Вход в Лес в сердце лабиринта. Это очень хитрое пространственное заклинание… поэтому это единственный вход.

— И там, конечно, стоит кто-нибудь из тех, кто прошел с твоим отцом войну бок о бок. Так он тебя и пустит, ага! Я… не знаю, как тебе помочь, Сенни. Я не смогу войти с тобой в Лес — потому что это твой путь и твой Лес, Лес Ганаи примет лишь кровь Эйсоргов. И я не владею никакой таинственной запретной магией, которая могла бы снять охрану. И тем более я не смогу убедить Императора дать тебе шанс. Я боюсь, что меня хватятся на балу… я боюсь, что не смогу придумать, как объяснить пыль на моем платье. Я боюсь, что об этом разговоре кто-то узнает, — Лэйли моргнула, и вдруг поняла, что плачет — слезы капнули на пышный подол, и она села на стул, чтобы не оступиться случайно в помутневшем мире, и чтобы удобно было закрыть лицо руками, — это страшно. Даже если бы я что-то могла…