Проклятие императорского дома - [64]

Отец замер на секунду перед тем, как уйти, вглядываясь в обоих своих сыновей, будто судьба свел его с незнакомцами, и он решил изучить, узнать их, раз уж так совпало… и Шан уловил… даже не намек, не тень, скорее… даже нет… впервые в жизни он допустил мысль о том, что отец может быть в чем-то… не до конца уверен?

И это испугало его даже больше клятвы на мече или понимания, что договориться с Сеном невозможно, а значит, через три года они вместе войдут в Лес, и выйдет лишь один из них.

Он всегда убеждал себя, что у отца есть некая важная Причина. Что то, что он, Шан, кронпринц, а Сен — принцесса, это какой-то План.

Что это не ошибка.

Не может быть ошибкой.

Но если отец… сомневается…

* * *

Они с Сеном вышли вместе, молча дошли до развилки. Сен вдруг больно уцепился за запястье Шана, будто испугался темноты за окном, будто не был уверен, в какие именно покои хочет направиться больше. Будто колеблется.

Но это было лишь мгновение — а потом лицо его привычно исказила неприязнь.

— Я не просил тебя делать меня светской дамой, Шан.

— А я не просил превращать меня в маньяка, который способен ударить человека по голове без доказательств, Сен. — как мог спокойно ответил он.

— А с доказательствами? — Сен чуть прищурился, вглядываясь Шану в лицо. — ударил бы?

— Что?

Шан подумал, что просто не смог бы тогда поднять этот канделябр.

— Ты как я, — вдруг улыбнулся брат, выпустил его руку и исчез по направлению к покоям кронпринца.

Шан пожал плечами.

Если снимать роль принцессы вместе с платьем, не так уж она становилась невыносима. Если давать иногда брату почувствовать себя правым, не так уж невыносим он.

Если приложить немного усилий, никто никого не убьет.

Дети не должны отвечать за ошибки родителей, как писал в своем монументальном философском труде Святой Алагир.

Но они могут их исправлять.

27. Ирай

Ирай никогда не задумывался, как далеко от столицы может оказаться. Но Учитель взял его с собой не спрашивая, это само собой разумелось.

Учителю требовалось одолжение. Если бы Ираю требовалось бы одолжение, он бы не с шантажа начинал, но разве он мог что-то советовать своему Учителю?

Иногда Ираю казалось, что в его Учителе живет два совершенно разных человека. Абсолютное безразличие к людям и всему мирскому, которое он демонстрировал, сутками не вылезая из лаборатории или указывая ректорату Башни Ганаи, как им распределять финансы на будущий финансовый год так, будто бы это были не сильнейшие маги Империи, а всего лишь элементы в его заклинании, сменялось подчас какой-то отчаянной нетерпимостью к чужому неповиновению.

Когда эликсир отказывался получаться, или мальчишка-писарь делал ошибку на пару ноликов, стоившую ботаникам полевой практики, иногда он вспыхивал — и кидал реторту в стену, и превращал мальчишку в воробья.

А иногда он не обращал внимания на неприятности куда хуже, спускал с рук студентам безумные выходки и подкидывал проигравшему три крыши общежития коменданту денег на четвертую.

Всепрощающ сегодня Учитель или нет — не смог бы предсказать никто.

Но Ирай научился выискивать признаки, которые говорили в пользу той или иной версии.

Перед тем, как отправиться по заданию Императора в Ширг за какими-то лекарствами для императорского Лесного Отряда, Учитель перерыл все ведомство Цесина и пересмотрел все найденные документы, подписанные магами Леса Вильге. Несомненно, он увидел здесь возможность не только лишний раз уязвить Цесина (суть конфликта между придворным магом и личным секретарем Императора Ираю была неизвестна, но сколько он себя помнил, Учитель с Цесином всегда друг друга недолюбливали), но и не являться в Ширг просителем.

И стоило Ираю увидеть, к кому именно Учитель решил обратиться, он понял, что мелким сошкам сейчас лучше под горячую руку не попадаться.

Ушгара Ирай мельком видел и до того: маг Ширга сопровождал дочь Хранителя Лэйли во дворец довольно-таки часто. На территорию дворца он старался лишний раз не заходить, да, пожалуй, и не пустили бы его просто так. Ушгар был не из тех, кого не решаются спросить о цели визита на входе. По сравнению с шикарными мантиями преподавателей Башни, потрепанная мантия Ушгара, вечно в какой-то пыли, порядком протертая на уровне костлявых коленей, смотрелась довольно… бедно.

Смотрелась… рабочей, а не парадной одеждой.

Точно так же, как сам Ушгар казался… нет, не великим магом, преисполненным могущества, и уж точно не влиятельным вельможей. Он был человеком, у которого куча работы. Профессионалом, у которого просто нет времени на парадные мантии.

Человеком, который не потерпит, чтобы ему работать мешали.

Ирай не сомневался, что Ушгар аккуратно исполняет все требования своего господина, Хранителя Севера Кайсора Кайссиона.

А еще — что он скорее ляжет своими костьми в эту мерзлую землю, чем признает своим начальством выскочку из Башни. Для лорда Энтеля же само собой разумелось, что все маги ему подчиняются.

Судя по тому, что Учитель к встрече подготовился, эта стычка не была у них первой. Ушгар даже назвал Учителя по имени: Ирай услышал его чуть ли не впервые.

Ирай не смог бы назвать Учителя Ригом даже про себя. Но Ушгар использовал его так легко, будто с соседом болтает, а не с придворным магом.