Проклятие императорского дома - [62]

— Ну что, братец Шанни, — сказала она, белозубо улыбаясь, — это же ты выздоровел?

Шан кивнул.

— Я.

— Очень рада, я так волновалась за сестренку! — Амели всплеснула руками, но обнимать Шана не кинулась, — Ты очень бледный и осунулся! Ходили слухи…

Шан качнул головой. Кажется, на его лице проскользнула тень нетерпения, потому что Амели осеклась.

— Сен бы сказал мне: к делу, чудовище! — рассмеялась она и захлопала в ладоши, — Ты очень милый, братец Шанни, с тобой можно болтать. Мне нравится иметь такую сестрицу. Так вот почему мы будем ужинать все вместе? Я-то думала, как так, братец Шанни — и чуть не убил лекаря! Мне рассказывали, принц Шанналан сжимал в руках вот такой осколок и злобно улыбался… — пояснила она в ответ на удивленный Шанов взгляд, — Не могла поверить! Но теперь все складывается.

— И что же?

— Лекарю повезло, что братец Сенни его не убил, — неожиданно серьезно ответила Амели, слишком твердо для пятилетней девочки, — но потом не повезло. Ты пришел просить не выдавать тебя?

— Пожалуй. И немного помочь.

— Отец все равно поймет. — скучающе пропела Амели. — Он уже понял.

Шан пожал плечами.

— Ему все равно, Амели, — сказал он бесстрастно, — так что не думаю, что он будет против. Если не сильно выпячивать.

— Сенни стоило бы научиться драться другим мечом. Как папа.

— Я даже знать не хочу, откуда он вообще научился владеть мечом. Или почему ты так быстро осваиваешь магию.

— Ты не говоришь «чудовище», но подразумеваешь.

— Я думаю, отец знает, но ему все равно, и он не будет против. Если ты не сильно выпячиваешь. Мы в одной лодке, сестрица. Просто не хочу ее раскачивать.

Амели склонила голову на бок и соскользнула с кровати, гулко ударив об пол обеими пятками.

— И чего ты хочешь?

— Ну, для начала… Как вообще правильно садиться в этой дурацкой юбке? — Шан улыбнулся. — Ноги устали везде стоять.

Амели хихикнула заговорчески.

— Ладно, я научу. Сначала…

— Постой, секунду. — Шан подобрал юбки и присел перед девочкой так, чтобы снова смотреть ей в лицо на равных, — я соболезную тебе. Правда. Я очень хотел бы сказать, что все образуется — но все образуется, когда ты забудешь.

Лицо у Амели дернулось, она закусила нижнюю губу.

— Я уже забыла, — сказала она вдруг, и улыбнулась — холодно, криво, как Сен когда-то улыбался послу, который приносил ему соболезнования, — ничего и не портилось.

Шан встал, осторожно придерживая юбки.

— Как скажешь.

За спиной Амели он увидел вдруг призрак печали. Бледный, ему не давали пищи, пока он его не потревожил. Пожалуй, его сочувствие и правда было излишне.

Амели оказалась из тех, кто не плачет.

Кто превращает все… не как Сен, не в злобу. Скорее… в что-то другое. Шан не очень понимал, во что.

Но стоило бы понять.

Чтобы знать, нужно ли сестры бояться.

— Знаешь, с чего ты должен начать? — резко спросила Амели, — Если хочешь, чтобы хоть кто-то поверил в твои переодевания, братик Шанни, ты должен научиться дожидаться, пока кто-нибудь откроет перед тобой дверь.

26. Шан

Этого ужина он ждал и боялся.

Семейный ужин.

Настоящий семейный ужин.

Это означало, что во главе стола сидел отец, Император всея-всея и прочее и прочее, и рисовал в крем-супе ложкой рожицы для Амели, которая звонко рассмеялась, когда он, увлекшись, кинул туда же пару помидорок вместо глаз.

Амели сидела рядом с отцом на высоком стуле. По правую руку сидел Сен в мужской одежде. По левую — Шан в женской.

Они как-то не сговариваясь решили, что если на этом ужине их никто не раскроет, то можно будет меняться по надобности и дальше. То есть Шан даже не пытался этого обсудить. Но и Сен не пытался тоже. Но Шан надеялся, что они все-таки единомышленники.

А больше в огромном зале за огромным столом никто не сидел. Вообще никого не было. Слуги споро накрыли на стол и закрыли двери доследующей перемены блюд. Тени отца растворились в тенях, и Шан не ощущал их присутствия. Стол уставили свечами, приглушили магические светильники. Шан подумал, что и у отца последний семейный ужин, возможно, был еще до их с Сеном рождения. Это объяснило бы и полумрак, и свечи.

Сидя по разные стороны стола, Шан мог с Сеном только переглядываться. Они ели в молчании, стараясь не смотреть, как смеется Амели.

Шан знал, что зависть — недостойное чувство. Но он ничего не мог с собой поделать. Только смотреть в тарелку.

Первую перемену блюд сменили второй. Все то же молчание. Только Амели с набитым ртом что-то пыталась поведать отцу.

Время тянулось бесконечно. Шан в жизни столько не ел, лишь бы даже не пытаться заполнить все эти тягостные паузы.

Слуги забрали блюдо из-под растерзанного поросенка и выставили на стол десерты. Мороженое, желе, засахаренная клюква… Принцессе Сеннилении пододвинули черничный пирог. Тихие звуки выставляемых блюд будто отмеряли секунды. Никто так и не решался заговорить.

Пока не заговорил император.

— Сын мой… — Шан очень гордился, что не дрогнул рукой, пока нес ложечку с мороженым ко рту.

И без того желтые глаза Сена блеснули в темноте, отразив мягкий свет свечей.

— Да, отец?

— Зачем ты ударил своего лекаря?

Вот так просто. Отец никогда не любил ходить вокруг да около.

— Он хотел убить меня, отец.