Проклятие императорского дома - [60]

Шан замер в самом конце коридора: что с того, что принцесса Сенниления решила вдруг прогуляться по западному крылу и внимательно рассмотреть картины?

Коридор здесь украшали малоизвестные домашние портреты, которые, должно быть, просто вытащили из запасников, чтобы окончательно не сгнили: все равно здесь мало кто бывал, кроме двора маленькой принцессы. Должен же хоть кто-то их рассматривать, для кого-то же рисовали все эти портреты знатных предков, точно так же, как Шан для кого-то же учил их биографии! Вот, например, неизвестный портрет неизвестного мастера, на котором как живые изображены знаменитые Шановы пра-пра-пращуры: Император Акирог, третий по счету Император, и его жена, прекрасная Хилис, в ту пору Хранительница Ганаи. Их сын, будущий первый Император-Хранитель, Карил, сидит на руках у матери, и у него золотые волосы отца и золотые глаза матери. В портрете этом слишком много любви и слишком мало пафоса: Хилис улыбается, уткнувшись в плечо мужа, лукаво косит на художника глазом, Акирог приобнял жену слишком горделиво, Карил, Император-Хранитель, Объединитель Земель, Завоеватель и так далее, сунул в рот большой палец и немного наслюнил на ворот распашонки. Понятно, почему этот портрет висит, позабытый, около классной комнаты младшей принцессы, и почему за него до сих пор не дерутся непримиримые соперники: Императорская Галерея с Императорским же Музеем.

И одет Великий Император в женскую распашонку и причесан по-женски. Многие знатные рода и до сих пор одевают лет до четырех мальчиков и девочек одинаково, чтобы злые духи сочли наследника рода не стоящей внимания девчонкой и не потрудились его красть. А некоторые знатные рода, — Шан горько усмехнулся и подмигнул недовольной мордашке Карила, — некоторые знатные рода даже слишком увлекаются, скрывая своих сыновей.

Хотя Шан пока не до конца понимал, почему же Сена так бесила роль принцессы, ведь сам он находил в ней немало хорошего: у Сеннилении оказалось гораздо больше времени на себя, чем у кронпринца Шанналана. Если немного сопоставить, то Сен вообще непонятно чем маялся у себя в покоях, и Шан подозревал, что львиная доля его подозрительности зиждется на скуке.

И его ничегонеделанье было бы невозможно, если бы ему не позволяли ничего не делать. Шан достаточно общался с девушками своего возраста, чтобы знать, когда тем положено начинать выходить в свет, держать собственные чаепития и приемы. Принцесса Сенниления до сих пор не дебютировала, не устраивала праздников, даже не пыталась заняться приличествующей ее положению благотворительностью.

Сен множество раз упрекал Шана в том, что он не справляется с ролью кронпринца. Но последние несколько дней убедили Шана, что и Сен со своей ролью не справляется тоже. У принцессы Сеннилении не было ровным счетом никакого влияния в кругах знати, хотя, возможно, Шан не учитывал какие-то незаконные схемы брата, основанные на подковерных интригах и шантаже. Все-таки Никки Сен отыграл, как только ему того захотелось. Но в свете над принцессой чуть ли не смеялись, и это было недопустимо. «Унылая принцесса»? Как можно было унизиться до такой клички!

На семейном ужине, который из-за последнего приступа болезни Шана перенесся на неделю, а потом еще на неделю, Шан собирался поднять этот вопрос. Мероприятие маячило грозной тенью где-то через три или четыре дня, смотря сколько отец еще будет разбираться с послами из Шикиры. И с каждым днем Шан все больше боялся не справиться. Но попытаться он был обязан.

Пару-тройку лет назад он и сам был тем, кого жалели, о ком ходили странные слухи. Что не так с кронпринцем, который почти не показывается в свете? Теории плодились и множились.

Отец, пришедший к власти случайно, по праву сильного, не понимал, как важна для Шана возможность сблизиться с кем-либо из детей старой аристократии. Он изолировал наследника, сам того не понимая.

Празднование своего малого совершеннолетия Шан, помнится, пробивал долго и упорно: пришлось убеждать Цесина, Энтеля, всех подряд, закидывать миллион удочек, чтобы хоть один крючок достиг цели… Прямого доступа к отцу у него тогда не было.

К счастью, утомленный разбирательствами с малым совершеннолетием, после отец просто выделил по совету Цесина фиксированную сумму на все, что тот возжелает себе устроить, и с тех пор поохотиться с принцем Шанналаном среди знатных юношей считалось большой честью. Как и должно было.

Но семейный ужин — отличная возможность выбить для Сеннилении все полагающиеся принцессе преференции и обязанности у Императора напрямую, и больше уже не умирать со скуки в одиночестве в своих покоях.

Шана отвлекла от этих размышлений другая картина.

Совсем маленькая, она висела очень-очень высоко, и нужно было очень хорошее зрение, чтобы разглядеть на нем его мать, императрицу Шиаан.

На картине она была изображена уставшей и бледной — точно такой, какой Шан ее помнил, разве что чуть помоложе. Круглое, чуть отечное лицо с темными кругами под глазами, подчеркнутыми кипенно-белым платьем, жесткий ворот которого, прошитый золотой нитью, натирал пухлую шею Императрицы Шиаан. Художник даже обозначил тень этой натертости. Он вообще ни капли не льстил императрице, не пытался скрыть ее болезни, подчеркнуть остатки былой красоты.