Проклятие императорского дома - [49]

— …и надел женское платье? — горько спросил Сен.

— …я не знаю, — сказал Шан после долгой паузы, — возможно, я смог бы привыкнуть.

— Я смог, потому что должен. Но ты не умеешь делать, что должен, — Сен запустил пальцы в волосы, — прости меня, братец. Ты, кажется, и правда не в состоянии ходить. Но… Неужели ты ни разу в жизни не думал, почему я оказался в женском платье? Неужели это какая-то роскошь, которая доступна счастливчикам: не думать, почему другим хуже?

— Я спрашивал, но мне не отвечали.

— Ответы не так ищутся, братец. За ответами следует охотиться. — Сен потер шею, — Пойми же ты, тайны не появляются из ничего. У всего есть причины — и последствия. Если ты не удержишься на вершине, мы просто переубиваем друг друга. Из-за твоей слабости уже пришли и Колдун, и Призрак. Последней приходит Ведьма.

Брат расплывался в глазах, и голос его затихал где-то вдали. Шан мягко завалился на кровать и прикрыл глаза, прислонился лбом к холодному дереву спинки.

— Я не понимаю, что ты говоришь, — сказал он в отчаянии, — кажется, я брежу.

— Я защищу тебя, Шан, но только пока ты справляешься.

Плеснула вода. Кажется, Сен нашел тазик с прохладной водой, который горничные держали рядом на случай, если им понадобится сменить компресс. На лоб Шану шлепнулось мокрое полотенце.

— Если ты доведешь до Ведьмы, там уже каждый сам за себя. И, поверь мне, я больше не буду носить юбку ради твоего блага.

— Я брежу? Ты бредишь? — Шан в отчаянии уцепился за руку брата обеими ладонями, — Какие ведьмы? Какие призраки? Какие колдуны? Почему ты хоть раз в жизни не можешь рассказать мне все, что знаешь?

— Потому что знание — моя единственная сила? — Сен отцепил его пальцы, — Потому что если ты узнаешь, ты начнешь бояться, а испугаешься — проиграешь? Поверь мне, Шан, мы не можем позволить людям думать, что у трона может быть другой наследник — или наследница.

— Да какая разница, что думают люди?! Отец просто передаст мне Лес! И все!

— К сожалению, нет. Как ты думаешь, почему отец остался единственным носителем императорской крови в своем поколении?

— Потому что взошла Алая Луна, и никто не был готов к Прорыву такой силы!

— А почему взошла Алая Луна?

— Небесные светила когда хотят, тогда и всходят!

— Потому что, когда люди не могут определиться с наследником, Шанни, — Сен присел на краешек кровати, склонился близко-близко, прошептал: — за них выбирает Лес. Так живет наш дом, братец: вымирает в моменты колебаний. Весь, кроме одного человека.

— Все, кроме одного, — повторил Шан, — какой бред! Ты окончательно свихнулся, Сен!

— Ты можешь мне не верить, но так и есть.

Шан приподнялся на подушках и закашлялся. Он кашлял долго-долго, пока приступ наконец не прошел. Вытер мокрым полотенцем выступившие слезы, протянул руку.

— Подай подушку с кресла.

Подложил еще одну под спину.

Так он сможет уснуть. Или не сможет — после того, что Сен сегодня наговорил.

Он так и будет мучить Шана. Каждый раз, когда что-то пойдет не так, будет приходить и сочинять небылицы, одну за другой. В детстве Сен пугал Шана девчонкой, которая якобы живет в колодце и может утянуть Шана на дно из любой лужи со стоячей водой; и сейчас, как тогда, он придумал историю такую жуткую, в которую совсем не хочется верить, и оттого только верится сильнее.

Сен — лживый, лживый гад, но его ложь не так-то просто изгнать из памяти. Его ложь отравляет жизнь.

Проще дать ему то, что он хочет.

Но Шан не может всегда быть идеальным наследником. Он никогда не сможет добиться той любви отца, которую Амели получает без каких-либо усилий. Он не златокудрая маленькая девочка, он всего лишь сын, который никогда не тренируется достаточно, никогда не учится достаточно, и ни в чем не бывает достаточно хорош.

Сен всегда будет думать, что у нелюбимого сына меньше проблем, чем у нелюбимой дочери. Но это не так.

Нелюбимый сын получает куда больше внимания.

И куда больше осуждения.

Как ему убедить всех, что он — единственный возможный наследник, если он и сам в это никак не может поверить?

Он не достоин трона.

Если бы Шану позволили, он сбежал бы вместе с Никки далеко-далеко, туда, где его никто и никогда не найдет.

А если…

А если дать Сену то, что он хочет? А самому уйти в тень? Пускай, пускай Сен попляшет в его шкуре! Пускай нахлебается доли счастливчика-сына полной ложкой! Пускай поймет, каково это — с утра до вечера сидеть за учебниками, прерываясь лишь на тренировки с мечом!

— Сен… — прохрипел Шан, — Мы же похожи, как две капли воды.

— Что?

— Мне все равно, где болеть. — Шан приподнялся еще выше, закашлялся.

Он тянул время. Нравилось ему наблюдать, как у брата лицо вытягивается. Шан знал: Сен и предположить не может, что кто-то может добровольно…

— Я могу поболеть и в покоях старшей принцессы Сеннилении.

…отказаться от власти.

— О чем ты…

— Отдай мне зачарованный коллар, и все. Я попробую влезть в твои юбки. Ты в последнее время сильно раздался в плечах, уверен, твои платья должны были перешить. Да мне и не придется ничего делать, принцесса будет болеть в своей постели, и все, — Шан шептал, горячо, сбивчиво, боясь, что сейчас у него снова кончится воздух, — А ты можешь подменить меня, пока я болен. Побудь идеальным сыном. Это же легко. Очень легко. Ты не дашь Амели поприсутствовать где-нибудь еще. Ты защитишь мое имя, меня все признают наследником, никакой Лес никуда не будет ничего выбирать, никакие ведьмы не налетят глодать наши кости. Проснись на моей постели, надень мою одежду, прикинься мной, но сделай все правильно. Ты же такой умный, Сенни. Из нас выйдет замечательный дуэт: наследник и его тень. А?