Проклятие императорского дома - [48]

— Ты молодец, — смеется Император и покидает зал, не утруждая себя указаниями. Лишь проходя мимо тела, он поднимает с пола свой меч и небрежно кидает его теням, чтоб обтерли. А тень привычно ловит.

Вообще все вокруг действуют… рутинно. Даже Далаганы более-менее спокойны, только бледный Бисот сидит… и сидит.

Не первый Императорский суд, думает Амела. Конечно же, они и так знают, что делать. Со… всем.

— Хочу моложеного, — говорит она, — попьешь со мной чаю, папочка? Устроим маленькое чаепитие. В розовом зале.

— Почему бы и нет, маленькая? — соглашается отец, и Амела благодарна, что он как будто не чувствует ее слез, измочивших его жилетку, — Замечательная идея. Ты отлично справилась.

— И ты тоже, папочка. Ты тоже.

21. Шан

Шан попытался защититься, но брат заломил его руку с легкостью. «Проклятая лихорадка», — подумал Шан, — «Такой был бы великолепный повод его ударить».

Если бы он только мог.

Но его тошнило. В глазах двоилось, а в голове будто бы бухал огромный тяжелый молот. Бух, бух, бух — каждый удар сердца отдавал в виски, иглой простреливал в глаз…

Сен никогда не нападал, если не был уверен в победе.

Он пришел к нему ночью, бесшумно запалил свечу на столике у кровати, и поднял за шиворот, не дав толком проснуться.

И Шан был совсем беззащитен перед ним, больной, ослабевший, в дурацкой ночной рубахе, в идиотских шерстяных носках. Он бы позвал стражу, они там, за дверью — и как только Сен пробрался сюда, неужто тут где-то тайный ход?

Но если Шан позовет их, то его ребята увидят Сена в мужской одежде и рядом с Шаном.

И долго не проживут.

— Чего тебе… — прохрипел Шан, — зачем ты сюда пришел?

Сен отпустил его, оттолкнул к кровати: Шан пошатнулся, попятился назад, нашарил рукой резной столбик, и оперся на него, как на трость. Шишечка кровати неудобно колола руку, но Шан не решался лечь при Сене. Не в таком состоянии.

Он ничего не сможет сделать, если Сен решится задушить его… да хотя бы подушкой, или шнурком от тяжелой бархатной шторы.

А Сен в ярости.

Когда Сен в ярости, он слишком многое способен сделать с тем, кто слабее. Не только… напасть.

Сен подошел к креслу, на котором Шан любил читать, и повернул его так, чтобы сесть к кровати лицом. Сел, по-женски скрестив ноги, уперевшись щиколотками в ножку кресла, подался вперед, положив гладкий подбородок на переплетенные пальцы. В его взгляде было чистое бешенство.

— Какого демона ты позволил созданию прорыва сесть подле отца на Императорском Суде? — спросил он тихо.

— Я болею, — прохрипел Шан, отлично понимая, как же жалко это звучит, — я просто не смог встать.

— Ты должен был. — сказал Сен, — ты был должен.

Вспышка ярости его прошла так же быстро, как и разгорелась. Он упер локоть в колено и уронил голову на ладонь, скосил на Шана один глаз.

В неярком свете свечи глаз казался желтым, как у зверя. Лицо Сена будто бы разделилось на темную и светлую половину. Но ни одна их них не предвещала Шану ничего хорошего.

— Я не мог.

— Тогда мы сдохнем, — просто сказал Сен, — сдохнем вместе. Из-за того, что ты слабак. Из-за того, что даже получив в дар официальный статус наследника, ты не в состоянии заткнуть людей, которые болтают, что ты неженка. Если ты, чуть простудившись, не в состоянии исполнять свои обязанности, то какой из тебя Император? Императрица — и та будет лучше.

— Ты, что ли, Императрица?

Сен горько дернул уголком рта.

— Никто не ставит на нелюбимую дочь, идиот. — сказал он, — никто. И слава Ушедшему, что никто. А ты так слаб, что скоро перестанут ставить и на нелюбимого сына. Ты пропустил занятие по риторике, чтобы пообжиматься с Никки. — Сен дернул плечом, — Я настучал, кстати. Никки отошлют в Охотничий Домик.

— Что?! — Шан даже смог выпрямиться, вспышка фамильной ярости и ему придала сил, на время развеяла туман в голове; он шагнул к брату, но ноги его едва ли слушались, ныли икры, как будто он не прошел эти шаги — пробежал в сто раз больше; и он застыл на полпути, кляня себя за слабость, — Какого демона ты вмешиваешься в мою жизнь?!

— Ты должен усвоить кое-что, Шанни, — вздохнул Сен, — и чем раньше, тем лучше. Любая твоя ошибка будет иметь свои последствия, дорогой мой брат, дорогой мой будущий Император. И если ты не в состоянии просчитать долговременных последствий, то я буду устраивать тебе их быстро. Если уж тебе посчастливилось занять это место, будь добр ему соответствовать.

И не было толку объяснять ему, что Шан делает все, что может; любая уступка Амели для Сена была грехом непростительным. И Шан не понимал, откуда такая ненависть.

Откуда такой страх перед маленьким, невинным ребенком?

Кто вообще мог бы предсказать, что отец возьмет малышку смотреть на кровавое зрелище? К счастью, она, кажется, и не поняла, что произошло. Горничные, которые меняли Шану простыни и обтирали прохладной водой, шептались, что она даже не заплакала. И он помнил, как удивился и обрадовался этому в полузабытье: значит, она не осознала еще, что такое смерть.

Значит, ее первый Императорский суд не будет являться ей в кошмарах.

Хотя бы так…

— Сен, — Шан шагнул назад и обессиленно сел на кровать, упершись руками в колени, — объясни мне: не я ведь себя выбрал, меня выбрал отец. Так почему ты льстишь мне за то, что родился сероглазым, в мать? Будь на то моя воля, я бы все тебе отдал.