— Ты станешь сражаться с монстрами, когда выластешь?
Лэйли не ожидала таких вопросов. Принцесса спрашивала ее с прямотой ребенка, но… это была какая-то на удивление полезная прямота, потому что не ответить на прямой вопрос Лэйли не могла. Как будто принцесса знала, что может нарушать этикет по малолетству, знала, и использовала это знание напропалую.
Лэйли поставила чашку на блюдце и незаметно ущипнула себя у самого локтя.
Сенни заронил в ее голову семена тревоги, а травы, которые она пила, подготовили этим семенам плодородную почву. Ночью Лэйли вспомнила свои детские страхи и даже перевязала ручки шкафа пояском, чтобы оттуда не вылезло чудище; а вот теперь ей кажется, что принцесса даже моргает подозрительно. Она только что даже всерьез предположила, что ребенок пытается интриговать.
Но она не ребенок, бояться порожденных разумом чудовищ; она помнит, что в большинстве случаев чудовища нет, а есть лишь тени от ветвей тополя, растущего у окна, уродливые, но безобидные.
Наверное, принцессе просто прочитали перед сном сказку про Хранителя, вот и стало интересно.
— Надеюсь, что нет. — сказала Лэйли, — Северный Прорыв окружает сильный Лес. Но я всегда буду рядом, чтобы однажды прийти Лесу на помощь. Если понадобится. Но это маловероятно.
— Я сплашиваю, потому что Шани станет Хранителем, — пролепетала принцесса, — мне страшно, что придет монистыл и убьет Шани.
— Столичный Лес — самый-самый сильный Лес, — заверила Лэйли.
Изучала ли принцесса новейшую историю? Знает ли, как пришел на трон ее отец? Не то чтобы ее страхи были беспочвенны… Но не рановато ли о таком задуматься?
— Но Шани не такой сильный, как папочка, — сказала принцесса, — а если Шани не сплавится? Девочки могут быть Хранителями? Я бы всех-всех защитила!
У Лэйли свело скулы от принцессиной милоты. Она поймала свое отражение в медном чайничке — нет, удержалась, не скривилась, молодец. Да что с ней такое? Почему она так цинично воспринимает любое высказывание этой маленькой девочки? Почему она только что чуть не подумала, что на самом деле Амелаилла хочет трон, а не кого-то защищать?
«Ей пять лет, Лэйли», — сказала она себе.
«Амела — подменыш из прорыва», — вспомнилось все равно.
Но почему Амела не говорит о Сенни? Раз уж речь зашла о девочках. Она будто не берет старшую сестру в расчет. Это потому, что она знает, что сестра — брат? Или потому что думает, что сестра — слабая и болезненная?
Но принцесса Сенниления в любом случае вторая в очереди на трон — и вторая претендентка в Хранители. Почему его имя ни разу не упоминалось?
Неправильно было бы это упущение не исправить.
— Да, — сказала Лэйли, — я ведь готовлюсь стать Хранительницей, верно? Значит, и другие девочки могут. Девочки могут быть Хранительницами, если кровно связаны со своим Лесом. И принцесса Сенниления может стать Хранителем Леса Ганаи, ведь в ней течет кровь Эйсоргов. И вы можете, вы ведь принцесса Амелаилла Эйсорг-Кеннит-Эйгар-Фасан-Валлантанская.
— И мне будет подчиняться Лес? — зачарованно спросила Амела.
— Если вы войдете в Лес и договоритесь с ним. — кивнула Лэйли.
— А что для этого надо сделать?
Лэйли замялась.
— Простите, — сказала она, — боюсь, я не могу ответить на этот вопрос. Каждая семья Хранителей сама учится договариваться со своим Лесом, — она взяла пирожное, на которое ей в начале встречи указала принцесса, и откусила кусочек.
— А если я пликажу? — надулась принцесса и капризно ударила пяткой в расшитой бисером туфельке в ножку стула.
— Я скажу, что слишком юна, чтобы быть посвященной в тонкости, — отрезала Лэйли.
— Но это же будет вланье.
— Принцесса научилась читать мысли? Вы невероятно талантливы! — Лэйли, улыбаясь, хлопнула в ладоши, — Вы так быстро осваиваете магию! Если бы я не знала, как удивительна императорская семья Эйсорг, как одарены они от природы, я бы подумала, что такое не под силу человеку.
— Я плосто очень сталаюсь и у меня немножко получается делать огоньки, — покраснела принцесса, которая, казалось, была очень смущена внезапным комплиментом.
Или тем, что Лэйли сказала, что она человек, а она была подменышем? Бывают ли на самом деле такие гении? Лэйли снова откусила от пирожного. Боги, почему слова Сенни так прочно застряли у нее в голове? Как кусочек зеркала из сказки, который попадал в глаз, и человек начинал видеть мир гадким и отвратительным.
— Ну что вы, не скромничайте. Однажды я спросила у нашего телепортиста, когда он освоил стихийную магию, и он сказал, что не так давно. А ему под сорок! — Лэйли понизила голос, — Он очень старый. Вы восхитительны, принцесса! Конечно, с таким талантом вы станете Хранительницей, если захотите.
— У меня холоший учитель, — принцесса заерзала на стульчике и попыталась спрятаться от Лэйли за чайником, — хотите, познакомлю? С Энтелем.
— Мы уже встречались, — поспешно сказала Лэйли, — мы уже знакомы.
Она вспомнила необыкновенный отлив его волос и глаза яркого зеленого цвета. Он, конечно, такой взрослый… но очень юный. И при этом достаточно хорош, чтобы учить принцессу магии. И так легко отправил ее из дворца в отведенный им особняк… Раньше ей казалось, что все маги как Ушгар, но после встречи с лордом Энтелем она поняла, что это не так. Он был совсем не похож на Ушгара. И вряд ли на свете вообще сыщется другой такой зануда, как Ушгар. И преподает Энтель, наверное, интересно и понятно, иначе бы маленький ребенок просто не усидел бы на его уроках, что тут говорить об успехах!
