Происшествие в Боганире - [6]

— По записке не выдаем, — пролепетал ошеломленный завхоз, со страхом глядя на Свиридова. — Нужно требование за подписью бухгалтера.

— И это учтено. Выпишешь завтра требование, сам и приколешь к нему записку, а я тут распишусь в получении. Поворачивайся, поворачивайся, у нас на фронте за такую медлительность вне очереди к генералу таскали.

Собрав кульки, Свиридов с треском надкусил один помидор:

— Пахнет, вроде настоящий, — одобрительно сказал он, подмигивая завхозу. — Теперь, сынок, газуй, а то пропустишь доклад председателя месткома о борьбе с бюрократизмом на скотном дворе.

Все складывалось как нельзя лучше. Автобуса пришлось ждать недолго, самолет был уже разгружен и заправлен бензином. К полночи Свиридов прибыл в свой аэропорт и, упрятав кульки с овощами, отправился спать.

— Меня сутки не будить, — приказал он дневальному.

Его разбудили значительно раньше и так невежливо, что он, вскочив, хотел тут же дать сдачи. На кровати сидел Артемьич и с торжеством показывал любопытным, набившимся в комнату, целую корзину, килограммов пять, зеленых огурцов.

— Свежие, вкусные! — кричал он, бесцеремонно встряхивая Свиридова. — Сам ездил за ними. Как ушли вы, взяло меня за живое: я — и вдруг не достану? Ну, скажу тебе, дорожка, десять раз проклинал вас и вашу бабу. Гусеницы скользят по льду, как вилка по тарелке. Но зато уж там разошелся, как лиса в курятнике. Все пять рам на месяц вперед опустошены. Пусть теперь кто скажет, что Артемьич не мастер по снабжению!

В комнату вошел диспетчер. Он с любопытством осмотрел огурцы, выбрал самый большой и до хвостика засунул его в рот.

— Что-то у меня случилось, — пожаловался он, брызгая соком и подмигивая Артемьичу. — На огурцы потянуло — это неспроста.

— Неспроста, — подтвердил Свиридов. — Вечером жена по щекам вздует.

— Отдохнул? — спросил диспетчер, усаживаясь.

— Немного есть, — ответил Свиридов, зевая.

— Лететь придется.

— К вечеру бы или завтра. Спать хочется.

— Спать не выпить, случая не потеряешь. Самолет уже загружен, полетишь в экспедицию Синягина с аммоналом, три ящика. На сборы восемь минут.

— Да что так приспичило? У них аммоналу достаточно.

— Нельзя, нельзя. Мы с начальником помозговали и решили — завтра ты еще слаще отоспишься. И огурчики прихвати, там их кое-кто ждет, глаза проглядывает.

— С этого бы и начинал, а то мерефлютику разводит.

Свиридов оделся и направился в дежурку. На аэродроме принимали только что прибывший пассажирский — самолет. Из кабины вылез маленький, рыжий, известный всему Северу Еременко. Увидев Свиридова, он замахал руками и прибавил шагу. За Еременко следовал бортмеханик, таща на плече кожаный мешок, наполненный до отказа.

— Сашка, крошечка, воистину, на ловца и зверь бежит! — кричал Еременко Свиридову. — Принимай, брат, гостинцы и ставь пол-литра магарыча.

— Что тут у тебя? — спросил Свиридов, с беспокойством глядя на кожаный мешок, торжественно сваленный у его ног.

— Будто не знаешь. То, что требуется. И, смею уверить, высшего сорта, мы с Нориным несколько штук сами попробовали. Вот тебе записка от него.

Норин сообщал в записке, что передает из Красноярска с Еременко пятнадцать килограммов свежих огурцов. Огурцы хорошие, но, конечно, не такие, как в Средней Азии. Через неделю он возвратится и притащит настоящих туркестанских. Наверно не обещает, но что сможет — сделает.

— Да что вы со мной делаете? — в отчаянии закричал Свиридов. — Отовсюду бомбят огурцами. Что мне теперь — зеленную лавку открывать?

— Любишь кататься, люби и самолет заправлять, — ехидно улыбнулся Еременко. — Это, друг, неблагородно — ввести женщину в трудное положение и оставить без забот. Так у хороших людей не принято.

Свиридов схватил Еременко за шиворот и встряхнул в воздухе.

— Все? — спокойно осведомился Еременко, опускаясь на землю. — Впечатление такое, как будто в воздушную яму проваливаешься.

— Запомни, хулиган, я к этой женщине никакого отношения не имею, — сказал Свиридов, успокаиваясь. — Просто хорошая женщина и муж у нее хороший.

— Вот и я об этом говорю. Раз хорошая женщина, значит, и с ней надо по-хорошему. Где твой самолет? Так и быть — доставка к самолету моя.

Общими усилиями огурцы были погружены. К отлету самолета, против обыкновения, вышли диспетчер и начальник аэропорта и вместе с Еременко и бортмехаником его самолета так хитро ухмылялись и такими ласковыми голосами желали счастливого пути, что Свиридов, садясь в кабину, обругал их каждого в отдельности и всех вместе, и даже в воздухе, высовываясь, грозил им кулаками.

На фактории все было без изменений. Когда Свиридов подруливал к берегу, из кустов показался тяжело дышавший от бега Сидорин.

— Принимай лекарство, — весело сказал Свиридов, выбрасывая на плоскости кульки, корзину и кожаный мешок.

— Огурцы? — шепотом спросил Сидорин, бледнея.

— Самые настоящие, с пупырышками, прямые, кривые и круглые. На все вкусы.

Сидорин дрожащими руками схватил кулек с огурцами и, ничего не промолвив, опрометью кинулся к фактории. Свиридов нагнал его у самой избы. На лавочке, греясь на солнце, сидела Марфа. У нее было усталое, измученное лицо.

— Марфа! Марфа! — кричал Сидорин, подбегая к ней. — Смотри, что Свиридов привез: огурчики, настоящие огурчики!