Происшествие в Боганире - [3]

— За третий квартал работаю, — радостно сообщил Яков. — Весь план перевыполнили. Давай, Семен, настоящая цена.

Погрузив покупки, Яков собрался уезжать, но Сидорин задержал его.

— Дело есть, — сказал он смущенно. — У меня жена забеременела. И знаешь, чудь у ней в голове — огурца надо. Там у вас, я слышал, огороды заводят. Сделай одолжение, достань огурчика.

Но Яков смутно представлял, что такое огурец. Выяснилось, что у него ничего нет, кроме капусты, да и та ранее сентября не поспеет.

— Хочешь, я тебе морошки доставлю? — предложил Яков. — Или голубики, или черники с брусникой?

— Огурца надо! — с досадой сказал Сидорин. — Ну хорошо, нет так нет.

Два дня прошли без происшествий, а на третий под вечер в воздухе показался самолет Свиридова и сел на озере, подняв фонтан брызг. Свиридов перебросил на берег веревку и, привязав самолет, как лошадь, к старой коряге, отправился на факторию. Это был человек двух метров росту, со свинцовыми кулаками и характером взбешенного медведя. После окончания войны он направился на Север сам, так как не любил строгие порядки на крупных воздушных трассах.

— Есть товар? — спросил он.

— И немало — песцы, каких ты еще не видел.

Марфа вынесла мешки с пушниной и накладные. Свиридов проверил наличие мехов и долго восхищался голубыми песцами, разбрасывая в воздухе темные шкурки.

— Что у тебя Марфа кислая? — спросил он, завязывая мешки.

— Происшествие у меня, ума не приложу, — пожаловался Сидорин. — Замучила меня старуха. Беременная она.

— Это случается, — одобрительно сказал Свиридов.

— И вот, знаешь, совсем доходит. Огурцов требует, а где здесь огурцы?

— Огурцов не достать, — подтвердил Свиридов и, подумав, добавил: — А ты ее на щавель переключи или на дикий лук, этого добра — кругом…

— Не переводится. Ни щавеля, ни луку. Васька огурцов требует.

— Какой Васька?

— Сынок, конечно.

— Может, девка будет?

— Будет тебе девка так капризничать! Сын, это определенно.

Свиридов не стал спорить. Он закинул мешки на плечи и собрался уходить.

— Достань огурчика, — тихо попросил Сидорин.

Свиридов рассердился. Он закричал, что у него самолет, а не карета скорой помощи. Если все его приятели начнут сооружать детей, то у государства не хватит бензина возить птичье молоко и прочее, что может потребоваться сумасшедшим женщинам. Сидорин с трудом сдержал радость: когда Свиридов отказывал, он не ругался, а говорил коротко: «Нет», и на этом дело кончалось.

— Так достанешь? — с надеждой в голосе уточнил Сидорин.

— Тундра кругом, где тут огурцы! — хмуро возразил Свиридов и, уже уходя, добавил: — Что могу, однако, сделаю.

Солнце перешло через север и поднималось к востоку, когда Свиридов полетел обратно. Под плоскостями проплывала тундра — величественная и однообразная. Было уже пять часов, когда на горизонте появились дымы Дудинки и открылась исполинская панорама Енисея. Свиридов лихо шлепнулся у самого здания аэропорта.

— Тебе, Саша, надо бы в ложке воды садиться, эффект был бы тот же, — посоветовал дежурный, закрепляя самолет.

— А ты держи руки по швам, громила, когда со старшим разговариваешь, — строго заметил Свиридов. — И запомни на всю жизнь, а умирать будешь — передай внукам: такой вот посадкой я в сорок первом три раза от мессера уходил.

— А от выговора в приказе не уйдешь, — пробормотал дежурный, постаравшись, впрочем, чтоб Свиридов не слыхал этих слов.

Отделившись от диспетчера и заведующего складом, Свиридов вошел в столовую аэропорта. Несмотря на ранний час, столовая была полна пассажиров, летчиков и людей из технического персонала. Свиридова встретили смехом и шуточками.

— Летающий медведь! Иди сюда! — кричал Лахов. старый летчик, работавший на самой северной трассе страны вдоль берега Ледовитого океана.

Свиридов сел, взглянув в карточку, — в ней не было ничего, кроме солонины и консервов, — и подозвал официанта.

— Выкладывай, что есть неписаного мимо меню, — приказал он.

— Да ничего особенного, Александр Кондратьич, глазунью — яичек немного забросили самолетом… Капустка соленая с колбаской. Что еще?.. Ну, отбивную из свежей свинины…

— Не то. Мне, понимаешь, надо этого… огурца!

— Огурца? — переспросил официант, не поняв. — Какого же огурца? Это который в огороде?

— Нет, который на щите с приборами, — рассердился Свиридов. — Обыкновенного огурца, ясно?

— Ты случайно не хлебнул ли смеси спирта с бензином? — сочувственно спросил Лахов. — От такого коктейля только огурцы спасают.

— Это не мне, — объяснил Свиридов, отослав официанта за отбивной. — Женщине одной.

— Понимаю. Интересное положение. Ну, и ничего? Все на месте, что требуется?

— Дурак ты! Это жена приятеля. А положение такое интересное, что дальше некуда. Отсюда часа полтора на моей лошадке, кругом тундра, а ей огурец вздурился. Не ест, не пьет, спит плохо, в общем — доходит.

— Моя жена, как первого ребенка сочиняли, такие штуки выкидывала, что думать будешь — не придумаешь. Это они умеют. Но только, Саша, какое тебе тут горе? Не твоя же жена.

— Ну, и что же? Сам я в этой проклятой Дудинке уже третий год свежего огурца не видел, а она местная — может, только раз в жизни его и пробовала — вроде лакомства. Удивляюсь тебе — простых вещей не понимаешь!