Проходящий сквозь стены - [53]

— Разве твоя жена — красавица?

— Красавица? Ну еще бы! Спрашиваешь! Красивей не сыщешь по всей округе. Такую раз увидишь, вовек не забудешь.

Он так живо представил себе вероломную супругу, что взвыл от душевной боли и в отчаянии вновь спрятал лицо в ладони. Между тем бродяга вытащил из буфета целую ковригу и отхватил от нее здоровенный кусок. Вдобавок разжился салом, горшочком крыжовенного варенья и едва початой бутылкой вина. После плотного обеда его самочувствие улучшилось. Из кармана куртки, что висела на гвозде, бродяга достал трубку обманутого мужа, сел поближе к очагу и закурил с задумчивым видом. Вправду жаль, что хозяйки нет, уж она бы ласково улыбнулась пришельцу, приняла бы его радушно как друга. Бродяге искренне захотелось помочь несчастному разыскать сбежавшую Леонтину. Он открыл было рот, намереваясь расспросить о ней, как вдруг на кухне появился еще один мужчина, убитый горем, с красными заплаканными глазами. Покинутый муж и бровью не повел, сразу встал, уступая место вошедшему, а тот закрыл лицо руками и жалобно простонал:

— Подумать только, Леонтина мне изменила… Ушла к другому… От такого удара я никогда не оправлюсь, мое сердце разбито, жизнь кончена…

Тем временем рогоносцу заметно полегчало. Он прошелся по кухне, разминая затекшие ноги, вынул свою трубку изо рта у бродяги, затянулся несколько раз, а потом простонал тихонько:

— Верно сказано: сердце разбито, жизнь кончена… А ведь совсем недавно, еще позавчера вечером, она называла меня милым, любимым…

— Ну да, — подтвердил сидящий у очага, — называла милым, уверяла, что влюблена, как в далекие дни нашей юности…

— Разве я мог догадаться, что назавтра она убежит с любовником!

— Такая ласковая…

— Нежная…

— Пылкая…

— Прекрасная…

Бродяга дивился, видя двух рогоносцев вместо одного. Он немало странствовал на своем веку, и все пешком, однако ни разу не видывал, чтобы двое мужчин в мире и согласии делили ласки одной женщины и дружно обсуждали ее, причем открыто, не таясь. Его смутило бесстыдство хозяев, он поспешно перебил того, что курил трубку:

— Разве ты давеча не говорил, что Леонтина — твоя жена?

— Так и есть, — вздохнул рогоносец с трубкой. — Законная супруга.

— Мы уж с ней почти шесть лет как женаты, — кивнул сидящий у очага.

Бродяга решил, что над ним издеваются.

— У вас тут что, обычай такой, чтобы женщины жили с двумя мужьями?

Сидящий рядом с ним рогоносец оглядел его с удивлением — очевидно, вопрос его оскорбил — и ответил укоризненно:

— Скажешь тоже! Конечно, нет! Ни разу не слыхал, чтобы у женщины было два мужа сразу.

— И вообразить нельзя подобную мерзость, — поддержал его второй.

Едва закончив гневную отповедь, он пересек кухню и принялся заводить остановившиеся часы. Бродяга не знал, что и думать: то ли он сошел с ума, то ли стал жертвой розыгрыша; однако горе обоих рогоносцев казалось неподдельным, им явно было не до шуток. Сидящий у очага не сводил взгляда со своего деревянного башмака, крупная слеза скатилась у него по щеке. Лицо несчастного выражало такое страдание, что бродяга не решился задать ему еще один вопрос. Стараясь не шуметь, он осторожно поднялся и направился к первому рогоносцу, который с трубкой с зубах заводил часы, стоя на цыпочках. Бродяге не терпелось узнать правду, и он едва слышно зашептал ему на ухо:

— Прошу, скажи честно: ты муж Леонтины или не ты?

Трубка мешала тому ответить, а обе руки были заняты. Он лишь сердито нахмурился, а с другого конца кухни прозвучал раздраженный голос:

— Я, я, а кто же еще? Сто раз тебе повторял, а ты все не веришь. Что за упрямство, понять не могу!

Бродяга в испуге попятился к очагу и рухнул рядом с говорившим; странные хозяева привели его в полнейшее замешательство, и все вопросы разом выветрились из головы. Сидящий рогоносец снова погрузился в мрачные раздумья и лишь однажды нарушил молчание, рассеянно спросив, который час. Бродяга от волнения не мог выговорить ни слова. В ответ он вытащил часы и безмолвно указал на циферблат: без десяти четыре. Сидящий будто и не видел, но, стоило бродяге обернуться, оказалось, что первый рогоносец перевел стрелки точно на без десяти четыре. Тут-то у бродяги и забрезжила догадка, а перекинувшись с хозяевами еще парой слов, он окончательно убедился в том, что перед ним один человек в двух телах. Довольно необычное явление, однако ничуть не страшное. Бродяга даже преисполнился жалости к существу, обремененному преизбытком плоти, ему казалось, что рогоносец из-за этого вдвое несчастней. Он принялся утешать его участливо, по-дружески, с нескрываемым любопытством:

— Леонтина вернется, вот увидишь! Любовник женщине надоедает быстрее, чем муж. Часто она тебе рога наставляет?

— Нет, впервые. И в деревне у нас прежде такого не бывало. Потому я и растерялся.

— Но ведь кого-то ты подозреваешь? Есть мысль, в чьем доме она прячется?

Мысли не было ни единой, рогоносец вообще как-то не подумал об этом. Бродяга понял по его ответам, что излишняя телесность мешала ему осмыслить случившееся и принять надлежащие меры. Похоже, больше всего хозяина огорчало не вероломство жены, а нарушение привычного уклада — он явно нуждался в незыблемом распорядке. Бродяга говорил без умолку, а сам пристально вглядывался в лица собеседников, надеясь заметить на них неодинаковую реакцию, угадать хоть какое-то внутреннее различие. Внешне они ничуть не были похожи, однако на них все время отражались, хоть и по-разному, одни и те же чувства, одни и те же соображения. По ходу разговора бродяга все сильнее убеждался в своем значительном превосходстве над тугодумами, которые с трудом подыскивали слова. Судя по всему, забота о двух телах полностью занимала рогоносца, и ничто другое его не интересовало, так что он постоянно твердил лишь о своих насущных нуждах. Казалось бы, один в двух лицах, он должен мыслить шире, однако на деле проявлял несокрушимую ограниченность. Бродяге захотелось познакомиться с Леонтиной и узнать, как она ладила с мужем, спросить, считает ли она его одним человеком или двумя разными людьми. Бродяга понимал, что пропажа изменницы — вовсе не тайна покрытая мраком, если пораскинуть мозгами, Леонтина отыщется.