и более позднее изучение местности, а также археологические находки свидетельствуют, что поселения эти более древние. Каменные орудия и осколки керамики говорят о том, что самые первые обитатели облюбовали эти места еще в неолите. Например, в близлежащей деревне из земли извлекли предметы, относящиеся к периоду поздней бронзы, в том числе фрагмент довольно большой и обильно украшенной статуэтки, запечатлевшей стоящую женщину,
и даже целый горшок золотых монет. Места оставались заселенными в эпоху ранней и поздней бронзы и в железный век, поздней здесь надолго обосновались кельты, также оставившие свои следы. От эпохи римского завоевания, наряду с кельтскими, здесь сохранились и очаги италийских поселенцев.
За ними последовали авары, спорадически появлялись германцы, моравы
и франки и, наконец, волны переселенцев славян. Римские черепки нередко попадаются и мне. Их выворачивают из земли плуг, лопата, вымывают дожди. Мне не нужно быть археологом, чтобы где-нибудь на крутом берегу речушки обнаружить место, где люди жили на протяжении тысячелетий. Такие места остаются плоскими и непривычно пустынными, и растительность вокруг них растет иначе.
Восходящая к началам исторических времен преемственность была прервана турецким нашествием. Обитателям дворянских усадеб не оставалось иного, как, покинув берега речушек, перебраться в более безопасные места, на вершины холмов, в ту пору еще покрытых лесом. В раннее Средневековье дороги проходили вдоль берегов рек, и осенью и весной, когда однолетние травы уже оголили или еще не покрыли землю, их колеи хорошо видны. По этим дорогам и совершали набеги турки — врывались в деревни, угоняли скот, опустошали сосуды с житом и уводили в рабство детей. И даже если они не поджигали соломенную крышу скромного, больше похожего на лачугу дома, для уцелевших все это означало голодную смерть зимой или ранней весной. Полтора века османского господства с трудом пережили даже те, кто переселился на вершины холмов. Когда в конце семнадцатого столетия австрийской императорской армии удалось оттеснить турок на Балканы, в деревне насчитывалось семнадцать душ. И эти семнадцать душ в значительной степени сохранили тысячелетнее знание, кое-что из которого перепало и мне.
И потому я знаю, что теплыми летними ночами под большой дикой грушей, растущей в моем дворе, деревня тихонько пела, и знанием этим я делюсь с другими, хотя в наши дни избранных деревьев больше не существует и сельчане уже не поют.
Перевод Вячеслава Середы
