Прогулки по Раю печали - [78]

Стах пытается его удержать, когда он уходит. И Тим тормозит.

— Чего?

А Стах… он трусит. Тима целовать. Ведь Тим еще продолжит. Поэтому Стах тоже его наскоро чмокает в губы. И прогоняет:

— Иди.

Тим не идет. Ловит за рукав рубашки, гладит большим пальцем. Потом проводит рукой по его волосам. И говорит:

— Я тебя тоже.

Тим — ужасный человек.

Но Стаху это нравится. И когда Тим уходит, Стах прислоняется к косяку виском и расплывается в улыбке, как дурак. Пока до него не доходит… Что он, зараза, дурак — и поплыл.

Кранты.

Стах хлопает дверью.

Как будто бунтует.

Но, настроив Тиму воду, он кидает носки в стирку и моет ноги, чтобы Тим не возникал. Такая вот херня.

Глава 27. Тишина, скрытая суетой

I

Тим следит за Стахом, но Стах за Тимом тоже. И когда Стах остается один, это он сначала там… про Тима в ванной думает и прочее, но потом-то он, конечно, вспоминает, что, вообще-то, на повестке вечера — телефонный разговор. Стах хороший человек. Бывает. Иногда. Просто Тим его портит… своим этим тоном подозрительным и взглядом из-под опущенных ресниц.

Стах переодевается в домашние вещи, таскается бесхозный по квартире, раза три берет в руки трубку, но потом кладет обратно. Бабушка, конечно, замечает.

— Сташа, ты не слишком суетишься? Вроде устал… Намазал ногу?

— Надо, чтобы Тим папе позвонил.

— Он не звонил?

Стах перестает крутить телефон в руках, отставляет в сторону и прислоняется к кухонной тумбе.

— Не странно? — спрашивает он.

— Странно… А он в хороших отношениях с отцом?

— Да. Вроде того…

«А папа?»

«А ты много говоришь родителям?»

«Я вообще стараюсь с ними лишний раз не общаться».

«Ну вот…»

— Ладно, — решает Стах и выходит из зала, чтобы не думать о Тиме слишком громко в присутствии бабушки.

Тим никогда не уезжал, мог постесняться, а Стах тут же затаскал его по Питеру и всякое такое… но это странно. В любом случае. Неужели папа Тиму не сказал: «Позвони, когда приедешь»? Да ладно папа… Маришка — неужели нет? Удивительно, что она еще из-под земли сама не извлекла их номер — чтобы спросить: «Ну как ты, котик? Арис тебя не обижает, Тимми?»

Стах усмехается, а потом сникает.

Это его пугает. Насколько Тим — в себе. Насколько он один, независимо от людей вокруг. Может, они не виноваты… Но Стах бы Тиму не позволил. Быть настолько далеко. Или так он утешается.

Стах думает об этом, когда Тим прокрадывается в комнату, забирается на кровать и падает на живот без сил. Стах прыскает — и придуривается, что падает на Тима.

Тим бубнит:

— Ну что ты придавил меня?..

— Так, а что ты свалился? Пошли звонить?

— М-м…

Стах отлипает от Тима, ложится набок, подпирает голову рукой.

— Ты не хочешь?

— Нет, просто… — Тим вздыхает, потому что у него опять все сложно, и переворачивается на спину. Какое-то время он разглядывает самолеты над собой задумчиво, а затем произносит тише: — Будет… будет нелегко…

— Почему?

Тим ничего не объясняет и закрывает глаза.

II

Так уж вышло, что Стах, не подозревая, задает порядки в доме. Поэтому Тим замирает с трубкой в коридоре и опускается на пол. Дедушка, когда проходит мимо и видит это безобразие, усмехается.

— Что вы здесь разлеглись коврами? У вас есть целая комната.

Стах не понимает:

— Тебе жалко?

— Есть вот «гости дорогие», а вы будете «половые».

— Зато непривередливые. Плохо, что ли?

Дедушка уходит, а Тим закрывается рукой и шепчет:

— Это так двусмысленно звучит…

— Что?.. — не понимает Стах.

— Да «гости половые»…

— Тиша…

— А.

— Что у тебя за «а»?

— Забыл, что ты ранимый.

Стах смотрит в синие бесстыжие глаза. Они немного отвечают тем же, а потом Тим опускает голову и вспоминает, к чему он здесь сидит. Он держит перед собой трубку какое-то время, словно не решается звонить. Помедлив, вздыхает и набирает номер.

Стах сидит рядом и слушает вместе с ним гудки. Но Тимова квартира, как тогда, так и сейчас, хранит безмолвие. Пока наконец Тим не сбрасывает.

— Его нет дома?

Тим пожимает плечами. От его «нравится тебя дразнить» не остается ни следа.

Стах предлагает:

— Набери второй.

— Есть смысл?..

— Смысл есть всегда.

Тим не соглашается. Пялится на телефон, как на врага. Но потом сдается и звонит еще.

Стах слышит звонкий девичий голос:

— Да?

Тим теряется — до паузы. Его голос становится глуше, чем обычно:

— Кристин, папа у вас?

Секунда тишины. Короткие гудки. Тим отнимает трубку от уха и не поднимает глаз.

— Что это значит? Его нет?

Тим пожимает плечами.

Он держится. Он — ничего. Он отдает Стаху телефон и пытается встать. Но Стах усаживает его обратно. Вжимает кнопку автодозвона.

Не отвечают. Он звонит еще.

Отзывается уже не девичий, а женский голос:

— Кто?

Стах спрашивает у Тима кивком, что говорить: он же не от себя звонит. Тим осторожно тянет пальцы, забирает трубку, обхватывает двумя руками.

— Теть Оль, а папа у вас?

— Тиша, ты в Питере? Он за тебя переживает. Я позову сейчас.

Все погружается в зудящую тишину. Стах пробует улыбнуться. И говорит:

— А ты хотел бросить на полпути.

Тим опускает ресницы, но напряжение не спадает. Вдобавок ко всему он убирает телефон — в другую сторону, от Стаха. И уже слышно куда тише:

— Ну привет, ребенок, дозвонился? Я уж думал: ты так развлекаешься, что некогда.

Тим молчит.