Прогулки по Раю печали - [101]

Со второй остановкой сердца.

Что-то никак не лечится. А что-то будет всегда.

VIII

Тим очень тихий в магазине. Смотрит на Стаха вопросительно. Как будто видит насквозь — все его поломки. И Стах не знает, куда прятаться, и ходит потерянный. Он пропускает полки и продукты, по списку и вообще.

Тим заполняет пробелы. Потом берет корзинку за ручку и тянет на себя.

— Арис?..

— Что ты отнимаешь? — усмехается.

Тим шепчет, надломив брови:

— Ну что ты делаешь?..

— Что?..

Ведет себя так, как будто ничего не происходит. Вот, что он делает. Отводит взгляд. Не отдает Тиму корзинку.

— Надо закончить. Потом.

Откладывает. Отодвигает. Идет — с Тимовым «Ну что ты делаешь?». И вдруг хочет все бросить. Не бросает. Ни разу еще не бросал.

Продолжает — играть в быт:

— Хочешь молока, котей?.. От всех твоих печалей. Какой-нибудь коктейль молочный… Шоколад?

Тим не хочет. Пялится на Стаха, как на дурака. И тот усмехается, словно ему влепили пощечину. Ничего не влепили. Осадили, осудили. Ну что ему теперь, не жить? Забить на все, грустить, как Тим? Что у него с утра какая-то фигня — и Тим не облегчает?

— Как хочешь, — бросает.

Тим отнимает список. Вырывает из рук. Стах уставляется на него, и всякое движение — в магазине, везде — прекращается. Тим жжет ледяным взглядом, замораживая время.

Плотно сжаты его губы. Стах пасует первым — на обреченных полсекунды тишины. Не поднимает взгляда. Чтобы глаза в глаза. Не может, уставившись куда-то сквозь пушистый капюшон.

— Отдай.

Тим молчит. Тяжело. И стоит — как изваяние.

— Жизнь так не работает, — говорит Стах. — Нас ждут, понятно? Надо закончить здесь, потом ехать.

Тим обрабатывает — непроницаемо, а затем пихает Стаха, чтобы отвалил. Хорошо так пихает, а не как обычно. Стах его разворачивает и хватает за воротник.

У Тима взгляд — металл. Сейчас высечет ударом искру или пустит кровь.

— Молодые люди, все разборки — на улице, пожалуйста.

Стах не ожидал, что это выглядит как начало драки. Только не с Тимом. И он усмехается. Тим — нет. Приходится разжать пальцы и отпустить.

И все остается, как прежде. Тим обижается на Стаха за то, что тот в себе. Стах обижается на Тима за то, что тот — не позволяет.

— Список отдай.

Стах забирает перемятую бумажку. Тим прячет руки в карманы. Стах ждет, что он уйдет, но Тим не оставляет. И больше ни о чем не просит, ни на что не уговаривает. Затихает — внешне. Но Стах видит, что не затих. По дурацкой слишком прямой — напряженной — осанке.

IX

Стах водит перед Тимовым носом плиткой молочного шоколада. Пытается выудить улыбку, какое-то подобие тепла — в Ледниковый период. Тим демонстративно берет себе белый — через Стаха. Как будто Стах не существует в пространстве. Огибает. Проходит мимо.

Стах произносит смирно, без улыбки, ему в спину:

— Ну дай сюда. Что ты зажадничал?

X

Уличив момент, когда Тим теряет бдительность, Стах шоколадку тырит.

— Арис…

— Что? — спрашивает с демонстративным вызовом. — Что ты замяукал?

— Я сам куплю.

— Нет.

— Тогда не буду есть.

— Заставлю.

Тим смотрит на Стаха несколько секунд. И говорит холодное, колючее:

— Попробуй.

Скрещивает руки на груди и уходит вперед, опустив голову и черные ресницы. Нахмуренный и тихий. Стах редко встречает Тима-старшеклассника. Такого, каким он почти не бывает. Не со Стахом.

Тим его наказывает. Всем своим холодом, всем своим вызовом. А у Стаха на него такого — екает. Потом аритмия, горящие уши. И язык заплетается. В узел. До немоты.

XI

Тим складывает продукты в пакеты, пока Стах стоит на кассе. Все складывает, кроме шоколадки. Потом пакеты уносит. Стах цокает, подхватывает шоколадку и догоняет, чтобы забрать пакет. Тим отдает один, не отдает второй.

— Отдай пакет, соломинка.

— Зачем?..

— Я донесу.

— А я — нет? — тон у Тима не теплеет, Тим — не теплеет.

Стах тянет руку, потому что не знает, что еще делать. Потому что у него и так сбой в системе и поломка, а Тим не помогает — доиграть. Может, в комнате бы Стах расклеился, сейчас-то что? Смысл?

Тим игнорирует — опять. Уходит вперед. Стаху, нагнавшему его, тихо говорит:

— Ты ведешь себя со мной как с девушкой. Ты замечаешь?

Стах ведет себя с Тимом, как ведет себя с Тимом. И пытается сказать ему, что не на что равняться:

— У меня не было девушки. Ты знаешь?

— Что ты нецелованный девственник?

Стах обалдевает.

Тим добавляет — немного мягче, просто потому, что перегнул:

— Знаю.

— Целованный.

Тим приподнимает угольные брови. Это для проформы, с равнодушным (или все-таки скептическим?) лицом. Спрашивает — и почти надменно:

— Ты целовался до меня?

— Очень смешно, — кивает Стах. Вопрос дурацкий, Тим — подлый, вредный, царапучий, Стах — уязвленный и спрашивает: — А ты?

Тим тормозит.

— Будем говорить об этом?..

Стах молчит — с полученной оплеухой. От Тима, который тоже не очень-то болтает о себе.

И этот Тим его спрашивает:

— Может, еще о погоде?

Они стоят посреди тротуара. Вокруг — Питер, идет своим чередом жизнь. И Стах терпеть не может Тима. За то, что он лезет под кожу, под ребра — и возмущается, что не пускают.

— Считается только твоя «петля молчания»?

И будто кодовое слово-сочетание. Тим как-то становится меньше, и расстраивается, и перестает быть — концентрацией севера.