Прогулка с нелюдем - [2]

Я завтракал внизу, в большом зале. Это выглядело совсем как в кино: огромный стол, за которым сидел один я, серые стены, высокий потолок, старинная люстра, свечи в которой не зажигались уже, вероятно, лет сто. На стол подавал повар — совсем молодой мужчина, высокий, широкоплечий и очень заросший брюнет. Он был больше похож на лесоруба, чем на повара, но он был именно поваром, дворецкий мне это подтвердил.

Сам дворецкий тоже был не таким, как я его представлял: не старше сорока лет, аккуратно подстрижен, чисто побрит. На нем был темно-зеленый свитер. Очки окончательно делали его непохожим на дворецкого.

Он стоял молча все время, пока я ел. Позавтракав, я попросил рассказать о замке. Мне вовсе не хотелось слушать долгие истории о потемневших от времени портретах стариков в камзолах и надменных типов в рыцарских доспехах. Я и так знал, что они травили и резали друг друга, пьянствовали, интересовались искусством, пастушками, лошадями и охотничьими собаками, женились и выдавали замуж дочерей, потом умирали тем или иным способом, причем именно смерть, как правило, становилось самым интересным событием в их жизни. Но я подумал, что дворецкий ждал так долго именно для того, чтобы все это мне рассказать. Я приготовился мужественно слушать, но дворецкий сказал, что портретов прежних владельцев в замке нет. Раньше они висели в столовой, были среди них и полотна очень известных мастеров разных эпох. Но за многие века они потрескались, их изгадили насекомые, кое-где появилась плесень. Прежний владелец продал картины и на вырученные деньги сделал в замке ремонт. Кстати, после того как картины сняли, впервые за много веков удалось помыть стены столовой — до этого ни одному владельцу не пришло в голову посмотреть, что делается за портретами предков, а там скопились килограммы дохлых мух. А за портретом основателя замка даже обнаружили непристойную надпись на древнем наречии народа, исчезнувшего более восьми веков назад. Чтобы посмотреть на это, приезжал профессор из столичного университета. Прежде чем рабочие замазали надпись, он долго изучал ее, фотографировал, зарисовывал, делал слепки из пластилина. Он говорил, что это уникальный образец. Похожая надпись есть только в одной альпийской пещере, в древнейшей из найденных археологами общественных уборных. Находка, сделанная в нашем замке, подтвердила самые невероятные гипотезы. Профессор переживал, что не сможет сообщить всему научному миру о своем открытии. Оно, несомненно, произвело бы большой фурор, но ругательство было таким крепким, что ни один серьезный журнал не решился бы его опубликовать без ущерба для своей репутации.

Я спросил, можно ли подняться наверх, в башню. Дворецкий отговорил меня, сказав, что на ремонт лестницы не хватило денег от продажи портретов, и нельзя ручаться за ее надежность, поэтому дверь в башню всегда закрыта.

Больше в замке смотреть было нечего, и я пошел знакомиться с окрестностями.

Замок стоял на невысоком холме. Справа от меня был тот самый лесок, из которого я выбежал ночью. Дорогу за лесом было не видно. Слева был луг. Дорога бежала к видневшейся вдалеке деревне. Я пошел вперед, вниз с холма, к капустному полю. На краю поля стоял старый сарай. В нем, вероятно, хранились сельскохозяйственные инструменты. Здесь я остановился, закурил и обернулся к замку.

Даже при свете дня он показался мне мрачным и величественным. Стены его заросли мхом и местами порушились. От укреплений вокруг почти ничего не осталось. Кое-где виднелись следы каких-то построек, возможно, конюшен или складов. Они давно развалились, и на их месте построили гараж.

Видимо, портреты все-таки не представляли большой художественной ценности, если от их продажи удалось отремонтировать только столовую и жилые комнаты. Но это к лучшему. Я видел отремонтированные замки. Вычищенные, с аккуратно заделанными щелями в стенах, с крышами, покрытыми новым шифером, со свежезастекленными окнами с рамами из белого пластика, они стоят пристыженные и убогие. Они перестали быть грозными древними крепостями, но по комфорту им очень далеко до современных вилл. Этот же остался непокоренным ни врагами, ни временем, ни собственными владельцами, у которых, к счастью, не нашлось денег на ремонт.

Я смотрел на замок, думая, что может быть общего между мной и вечностью, смотревшей на меня его окнами. Было странно и непривычно, все это происходило не со мной, но мне это нравилось. Замок был цитаделью спокойствия в странном мире вокруг. Тысячу лет он не замечал ни войн, ни мира. Сосны у входа стояли двести лет назад так же, как и сейчас, такие же ласточки вили гнезда под крышей, облака плыли туда же по такому же небу. И точно также все будет и через двести лет. Кто-нибудь другой будет стоять на этом месте, и в голову ему будут лезть те же самые банальные мысли. Они приходят в голову каждому, кто стоит перед старинным замком.

Меня отвлекло какое-то движение. Быстро обернувшись, я заметил тень, скользнувшую по стене сарая. Прихотливо изогнувшись, она резко метнулась за угол. Мне вдруг показалось, что я сам был этой тенью. Я тоже метнулся за ней и, оступившись, оказался у ног девушки, которая стояла за сараем с темно-зеленой книгой в руке. Я поднялся и смущенно сказал: