Прогулка - [16]

— Кира, дорогая, — дежурно, привычным ноющим голосом завел Истриков, — ну, и чего мы ждем? Я думал, сегодня все пойдет в печать, и такая задержка. Деточка, надо ценить возможность заработать, у нас масса претендентов. Масса. Понимаете вы?

Кира понимала. И что задержка будет и будет никак не по ее вине, не впервой она делала работу для «Линниса», поначалу ночей не спала, пытаясь успеть в назначенные минимальные сроки. А после с изумлением понимая, что книга, которую автор ждет, каждый день напоминая о себе, уже мало кого волнует в издательстве. Ведь предоплата, и пришло время взять новую предоплату, наобещав златых гор владельцу следующего кошелька.

А еще понимала, что видимо, вчера у Николая Петровича вышли дежурные семейные разборки, и после скандала с Лилей он обзванивает всех работников, щедро оделяя их негативом, чтоб самому стало полегче.

— У вас есть экскиз. Какого рожна, Кира?

— Хотите, Николай Петрович, я сделаю свой? — предложила Кира, придержав обычное желание поправить умника «не экскиз, садовая ваша башка, эс-киз», — бесплатно. А не понравится, сегодня к вечеру получите свою обложку.

— Кхм…

Кира ждала, почесывая Клавдию пуховый живот. Кот вывернулся, чтоб ей было удобнее, и от полноты чувств бережно придерживая лапами ее запястье, прикусил острыми зубами ладонь, следя безумными от любви глазами — рассердится ли.

— Клавдий, — предупредила Кира и острые зубы нехотя разжались, уши прижались к маленькой котовьей башке.

— Вы что там, изобразили, таки, эту Наташу? — уныло попробовал догадаться Истриков, уточнил, — толстую.

— Нет. Это будет абстрактный рисунок. Размытые пятна, нужного цвета, и на их фоне — женский силуэт, сбоку. Я не могу рассказать, это нужно увидеть. Но по ощущениям рисунок идеально совпадет с эмоциональной составляющей кн…

— Так, — прервал ее Истриков, — или вы делаете высланный вам экскиз, или мы прекращаем сотрудничать.

Голос его внезапно стал не просто сердитым, — злым. Кира, несколько опешив, разозлилась тоже.

— Вам нехорошо, Николай Петрович, от того, что я говорю об эмоциональной составляющей? Попроще надо?

— Вы!..

— И кстати, не экскиз, издатель вы наш, блюститель, ревнитель и хранитель, а эскиз, так короче и проще. И правильнее.

— Вы уволены! — прогремел где-то далеко ни разу не виденный Кирой в реальности Истриков, наверное, топорщась во все стороны серыми вихрами волос.

— Да пожалуйста, — ответила Кира, и с бьющимся сердцем отключилась. Дрожащим пальцем проделала нужные манипуляции, внося фамилию бывшего уже работодателя в черный список. Чтоб не передумать, и не вляпаться снова, когда начнет ей звонить. За год работы пару раз у них бывали стремительные обострения рабочих отношений, правда, не столь яркие. И оба раза Истриков перезванивал через несколько дней, будто ничего не произошло, кричал в трубку медовым голосом о том, что выслал очередной лиличкин экскиз и уж постарайтесь, Кира дорогая, через день книга идет в печать…

Положив телефон снова на диван, Кира сказала коту:

— Вот это номер, толстяк. Нам что, снова сидеть на шее у любимой дочери? Вот же блин и блин!

Глава 5

04.05.16

С работой были постоянные проблемы. Кира не хотела устраиваться в городе, куда-то в архив или в библиотеку, оберегая драгоценную возможность существовать свободно. И находила всякие фрилансерские заказы, то редактируя чужие тексты, то беря заказ на цикл книжных рецензий, или — корректором на не очень крупные сайты. Все это не слишком хорошо оплачивалось и приходилось мириться с «кидаловом», как выражалась Светка, когда за сделанную работу платили не так, как заранее было оговорено. Кира, несколько раз обжигаясь, научилась различать пустые обещания и нечто реальное, еще на этапе переписки. Так что на многие посуленные ей златые горы отвечала вежливым отказом, выбирая более реалистичные варианты. Но и в этих случаях сталкивалась с подводными камнями. Светлана к ее желаниям относилась мирно, можно сказать, махнула рукой на то, что ее талантливая и работоспособная молодая и полная сил мама часто оказывается не у дел, хотя, конечно, уныло думала иногда Кира, ей хочется гордиться успехами. Но они несколько раз серьезно обсуждали новую жизнь Киры, и Светка, к радости матери, согласилась с тем, что наступает время, когда уже надо пожить человеку в свое удовольствие. Именно пожить, каждый день, а не дожидаясь праздников и выходных. Конечно, думала Кира, в этом больше любви, чем дочкиного понимания. Для той мир лежал впереди, приглашал к завоеванию и обживанию, и никаких еще в нем ограничений, никаких мыслей о том, что большая часть отпущенного времени прожита. Неумолимо прожита, и мир уходит в прошлое, группируясь за спиной, утекая туда, как прихваченный пальцами платок, повинуясь движению чьей-то руки. Но разве это плохо, если вместо понимания — любовь? Светка ее любит, и потому дарит свое согласие, не пилит и не причитает. Только сказала пару раз с сердцем, да что ж такие идиоты, мам, не видят, какая ты со всех сторон полезная и выгодная, одна можешь горы свернуть, а они там вошкаются с лентяями, платят им, а потом охают и плачутся.