Профессор Влад - [37]
— Задача ясна? Не очень я вас напугал? Смотрите, ещё не поздно отказаться!..
Все подавленно молчали. Не сомневаясь больше в нашей благонадёжности, старик пригласительно махнул рукой — и выводок утят, снявшись с места, послушно двинулся за экспериментатором.
Мы прошли мимо облезлого грязно-рыжего корпуса, из окон которого то там, то здесь высовывались, гнилозубо ухмыляясь на нашу троицу, странные, опасные на вид существа; с нашим поводырём они, впрочем, здоровались очень уважительно, даром что тот не отвечал на их приветствия, шествуя впереди нас твёрдым шагом, высоко задрав подбородок. Следом, зябко поводя обтянутыми кожей плечами, шла Эдик; за ней тащился Санёк, слегка пошаркивая и на каждом шагу боязливо озираясь по сторонам, — видимо, прикидывал, не окажется ли это зловещее место хуже любой казармы?.. В хвосте плелась я, погруженная в свои грустные мысли: предметом их был некий диагноз, который — если бы мне повезло чуточку меньше — вполне мог бы сделать это унылое заведение моим вторым домом…
С опаской вступили на крыльцо, где, сидя рядом с грязными вёдрами, дымили трое в клетчатых пальто поверх халатов; миновав их, оказались внутри корпуса, где нас ждал долгий, сумрачный, зловещий лабиринт зеленоватых коридоров и лестниц; проплутав по нему минут пять (я уже начинала сомневаться, знает ли сам-то наш руководитель, куда идти?), остановились у двери с табличкой «Трудотерапия». С проклятиями пошарив по карманам, старик, наконец, извлёк оттуда гроздь ключей и, отперев комнату, впустил нас внутрь.
Помещение, где мы очутились, напоминало зал какого-нибудь кафе или небольшого ресторанчика, и я тут же проследила ассоциативный ряд: круглые столики, предназначенные, как объяснил профессор, для занятий общественно-полезным трудом, были расставлены точь-в-точь как в «Пси», — а в торце расположилось нечто вроде широкого низкого подиума, чей устеленный ковролином пол (как мог бы предположить, скажем, Гарри) по вечерам утаптывают, разогревая публику, эстрадные артисты. Мысль эта неожиданно развеселила меня, и я улыбнулась. Оглянувшись на однокурсников, я увидела, что те тоже приободрились. Аделина, присев за угловой столик, поинтересовалась, можно ли курить, — и, не дожидаясь разрешения, смачно задымила, стряхивая пепел в пустую сигаретную пачку.
Рядом притулился озадаченный Санёк. Голод сыграл с беднягой злую шутку: решив, что нас и впрямь тут будут кормить, он нетерпеливо барабанил крупными пальцами по голой столешнице; увы, нигде не было видно ни барной стойки, ни даже скромного раздаточного окошечка. Вконец отчаявшись, Санёк с досадой стукнул кулаком по ни в чём не повинной ДСП-шной доске.
— Официант, меню! — не выдержала Эдик, с интересом наблюдавшая за мимикой соседа; пока доживала свой век вонючая «элэмина», она успела вконец освоиться и обнаглеть. Санёк испуганно пнул её под столом ногой. Но Калмыков и тут не рассердился, а добродушно рассмеялся и заметил, что и ему эта комната напоминает одну уютную кафешку, где они любили сидеть с покойной женой, — но это всего-навсего мираж утраченного прошлого: столовая тут и правда есть, но она в соседнем корпусе и откроется только в 12.00…
Аделина расхохоталась: бедный Санёк, чьи губы только что непроизвольно и жадно шевелились в такт речам профессора, на этих словах тихо застонал от разочарования — и упал головой на стол.
В тот день, говоря образно, хлеба мы так и не получили — зато зрелищ было хоть отбавляй. Номером первым шла экстравагантная, густо загримированная пожилая брюнетка в цыганистом халате; ёрзая на расшатанном венском стуле, она охотно делилась с нами своими горестями. Лечь в клинику её уговорила дочь, «хорошая девочка, но немного нервная», которой почему-то не нравилось, что мама по ночам громко поёт, аккомпанируя себе на фортепиано (Санек и Эдичка тихо захихикали), и особенно — «Три вальса», лучший, любимый ностальгический хит из репертуара Клавдии Шульженко.¹ Тут она одёрнула на коленях халат, выразительно откашлялась и в наступившей тишине действительно запела:
«Помню первый студенческий бал,
Светлый, праздничный актовый зал,
Помню голос, такой молодой…» —
Голос у неё оказался пронзительный, но довольно приятный и чистый; за неимением инструмента она с силой ударяла растопыренными, чуть согнутыми пальцами по коленям:
«…Что? Да-а. Что-о?.. Нет!
У Зины — красивые руки?!
Тридцать пять ей?!! Это бред,
у неё уже внуки!!!
Как это, как это я не права?
Я и не думаю злиться!..» —
Напрасно она так, подумала я. Конечно, исполнение хорошей песни — пусть даже «а-капелла» — и впрямь слишком ничтожный повод для того, чтобы упечь человека в исправительное заведение; но вряд ли стоило лишний раз провоцировать будущих специалистов, которые в этот миг, сами того не подозревая, являли собой картину глубочайшего горя — стол трясся, как на спиритическом сеансе. К счастью, певице было на это наплевать. Песня «Три вальса», как знают любители ретро, построена, в основном, на диалогах — диалогах постепенно, куплет за куплетом, стареющей героини и её верного спутника жизни (чей голос, впрочем, до конца остаётся за кадром):
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
2051 год. Россией правит первый человек на Земле, сумевший достичь физического бессмертия. Зато все остальные граждане страны живут под страхом смерти. И только пожилой врач-психотерапевт Анатолий Храмов, сам того не зная, держит в руках ключ к государственной тайне...
С тех пор, как в семью Вадима Тосабелы вошёл посторонний мужчина, вся его прежняя жизнь — под угрозой. Сможет ли он остаться собой в новой ситуации?..
…Тем, кто меня знает, и крайне особенно тем, кто знает меня как личность, достигшую одной из самых высоких степеней духовного развития, как тонкого интеллектуала, — не стоит, пожалуй, видеть этого моего — подлинного — лица, лица почти неодушевлённой плоти…
Владимир Матлин многолик, как и его проза. Адвокат, исколесивший множество советских лагерей, сценарист «Центрнаучфильма», грузчик, но уже в США, и, наконец, ведущий «Голоса Америки» — более 20 лет. Его рассказы были опубликованы сначала в Америке, а в последние годы выходили и в России. Это увлекательная мозаика сюжетов, характеров, мест: Москва 50-х, современная Венеция, Бруклин сто лет назад… Польский эмигрант, нью-йоркский жиголо, еврейский студент… Лаконичный язык, цельные и узнаваемые образы, ирония и лёгкая грусть — Владимир Матлин не поучает и не философствует.
Владимир Матлин родился в 1931 году в Узбекистане, но всю жизнь до эмиграции прожил в Москве. Окончил юридический институт, работал адвокатом. Юриспруденцию оставил для журналистики и кино. Семнадцать лет работал на киностудии «Центрнаучфильм» редактором и сценаристом. Эмигрировал в Америку в 1973 году. Более двадцати лет проработал на радиостанции «Голос Америки», где вел ряд тематических программ под псевдонимом Владимир Мартин. Литературным творчеством занимается всю жизнь. Живет в пригороде Вашингтона.
«Грязная Сучка», сборник рассказов с необычными сюжетами и персонажами, обитающими одновременно в нашем и параллельном мире.События обоих миров естественно проникают одно в другое. Реальные обстоятельства, помещенные в фантастическую ткань повествования, создают увлекательный мир, в котором нет ни временных, ни пространственных границ и ничто не препятствует общению людей с окружающей их природой.
Луиза наконец-то обрела счастье: она добилась успеха в работе в маленьком кафе и живет с любимым человеком на острове, в двух шагах от моря. Йоахим, ее возлюбленный, — писатель. После встречи с прекрасной Луизой его жизнь наладилась. Но все разрушил один странный случай… Красивый состоятельный мужчина, владелец многомилионной компании Эдмунд, однажды пришел в кафе и назвал Луизу Еленой. Он утверждает, что эта женщина — его жена и мать его детей, исчезнувшая три года назад!..
А началось с того, что то ли во сне, то ли наяву, то ли через сон в явь или через явь в сон, но я встретился со своим двойником, и уже оба мы – с удивительным Богом в виде дырки от бублика. «Дырка» и перенесла нас посредством универсальной молитвы «Отче наш» в последнюю стадию извращенного социалистического прошлого. Там мы, слившись со своими героями уже не на бумаге, а в реальности, пережили еще раз ряд удовольствий и неудовольствий, которые всегда и все благо, потому что это – жизнь!
Рассказы известного сибирского писателя Николая Гайдука – о добром и светлом, о весёлом и грустном. Здесь читатель найдёт рассказы о любви и преданности, рассказы, в которых автор исследует природу жестокого современного мира, ломающего судьбу человека. А, в общем, для ценителей русского слова книга Николая Гайдука будет прекрасным подарком, исполненным в духе современной классической прозы.«Господи, даже не верится, что осталась такая красота русского языка!» – так отзываются о творчество автора. А вот что когда-то сказал Валентин Курбатов, один из ведущих российских критиков: «Для Николая Гайдука характерна пьянящая музыка простора и слова».