Профессор Влад - [14]

Поняв, что игра проиграна, Оскар Ильич потребовал яичницу с беконом и чашку крепкого кофе — после чего обстоятельно и не без гордости поведал о своих злоключениях.

Оказывается, вчера, прежде чем отправиться ко мне на день рождения, он крепко повздорил с пасынком. То была далеко не первая их ссора, однако нынешний случай можно смело назвать уникальным — хотя бы потому, что на сей раз он, Ося, не ограничился, как прежде, горестными причитаниями, а как следует надавал Игорьку по морде, благо тот, при всех своих талантах, никогда не мог похвастать особой физической силой. Зара, естественно, налетела на мужа, как обезумевшая наседка, — и… ну, в общем, всё закончилось тем, что драчуну указали на дверь…

Мама: — Ах!.. За что же ты ударил бедного ребёнка?! — (Надо же, а я и не подозревала в ней такой лояльности!) Дядя замялся; видно было, что вспоминать подробности ему неприятно, — но так и быть… Короче, в последние месяцы с Зарочкой творилось что-то странное. Раздражительная, нервозная, она то и дело мызгала мужа из-за всякой ерунды; возмущалась, что он уделяет мало внимания сыну — и тут же сама заявляла, что он, мол, Игорьку не родной, а, значит, и не имеет права выговаривать тому за мелкие провинности; не разговаривала с ним часами — и его же обвиняла в грубости, обидчивости, чёрствости и прочих грехах, нахально и явно выдуманных. Ося, недаром психолог, чуть голову не сломал, ища реальную причину агрессии, — но так и не вспомнил за собой никакой вины. Оставалось одно: признать, что причиной всему пасынок, который с самого начала за что-то его невзлюбил и за спиной вечно наговаривает матери всякие гадости. И вот однажды Оскар Ильич собрал в кулак все свои профессиональные навыки и…

Отец, ехидно: — Что, вроде кастета, да?.. -… Да нет, бил-то он не кулаком, а ладонью, зато по лицу — по гладкому, красивому лицу!.. — но это было чуть позже. А тогда он всего-навсего постучался в комнату к пасынку и предложил ему спокойно — что называется, по-мужски — обсудить вопрос: «Почему у нас в семье постоянно случаются конфликты?» Но Игорь, нагло ухмыльнувшись, заявил, что это ясно и без обсуждений, — и с тех пор не давал отчиму проходу: «Я вижу у вас серьёзный энергетический сбой в области малого таза. Может, нужна моя помощь?»

— Помните сковородку?.. — грустно спросил Оскар Ильич. На миг лица родителей озарились мягкими ностальгическими улыбками: ещё бы, ведь именно после той незабываемой сковородочной вечеринки дядя Ося и переехал к Гудилиным насовсем, — а потому «холостяцкая» была для нас чем-то вроде символа Свободы. Ну, вот то-то и оно… За неделю Игорёк успел так достать отчима своими грубо-экстрасенсорными намеками, что в один прекрасный день — а, конкретно, вчера — тот не выдержал: сбегал к ближайшему ларьку, хватанул для храбрости баночку джин-тоника — и, когда пасынок в очередной раз полез к нему с предложением «полечить половую сферу», сумел, наконец, ответить ему достойно… далее мы знаем.

Всё это было, конечно, очень занимательно, но главный вопрос оставался открытым: что делать с дядей Осей и его вещами?.. Мама попыталась было прозондировать почву, позвонив Захире Бадриевне, но вернулась в кухню с поблёкшим лицом: осатаневшая свояченица, пожаловалась она, изъяснялась с ней в жёсткой и грубой манере врача районной поликлиники, — что не на шутку покоробило маму, до сих пор знавшую «Зарочку» только с хорошей стороны.

— У-у-у, — прокомментировал дядя Ося, — это знаете какой волк в овечьей шкуре!.. Неудивительно, что она первого мужа извела! Я ещё вовремя спасся!..

Он был весел и даже шутил, чем привёл реалистку-маму в холодную ярость; она с горечью процитировала нам финальную фразу телефонного разговора с тётей Зарой — «Всё хорошо, что хорошо кончается!» — разом убившую в ней надежду на благополучный исход. Ведь Захира Бадриевна, сама в прошлом провинциалка, так и не удосужилась прописать у себя Оскара Ильича. Но дядя Ося успокоил маму: он, по его словам, знал Зарочку гораздо лучше нашего. Вот так у них всегда и бывает: с утра поругаются, а вечером бурный Зарочкин темперамент уже гонит её просить прощения. Только вот нет, заявил дядя, уж на сей-то раз он её проучит. Баулы с бирками — это, пожалуй, перебор, так что, если мы не возражаем, он проведет у нас ещё ночку?..

Мама скривилась, но не возразила.

После завтрака жизнь потекла своим чередом. Покончив с мытьём плиты, куда несколько раз успел сбежать утренний дядин кофе, мама засобиралась в гости; папа удалился в спальню — упасть в обьятия глянцевых звёзд. Оскар Ильич, оставшийся не у дел, подсел было к телевизору и несколько минут старательно смотрел популярное ток-шоу; но скоро сломался, убавил звук — и перенёс ток-шоу в нашу гостиную. Все эти годы, — жаловался он плаксивым тоном изнемогающей в браке пожилой овцы, — надо ним цинично, расчётливо и совершенно безнаказанно глумится утончённый садист… Это меня заинтриговало, захотелось услышать подробности; к моему огорчению, ничего особо интересного дядя рассказать так и не смог.

В том-то и беда, пояснил он, что, в сущности, ему и придраться не к чему. Циничный мерзавец настолько хитёр, что ни разу не выступил с открытым забралом, предпочитая мелкие, но подлые булавочные уколы. К примеру, взгляд — снисходительный, полный жалостливого презрения. Насмешливый тон. Подчёркнутое игнорирование его, Оскара Ильича, присутствия в те нередкие вечера, когда мать уходит на дежурство, а по дому принимается шастать очередная красотка в неглиже. Или даже несколько красоток сразу: гадёныш в этом деле весьма нечистоплотен, зато завел привычку демонстративно мыть руки после каждого рукопожатия с отчимом!.. За столом тоже выставляется напоказ холодная, брезгливая, молчаливая аккуратность: ни одна крошка хлеба, выпавшая из отчимова рта, ни одна случайная лужица кофе не остается без внимания — все идет в зачёт. Одно слово — мерзавец.