Продолжение любви - [63]

Рабочие в синих комбинезонах возились с клумбами. Надо же, озабоченная состоянием Дэвида, она совсем забыла, что договаривалась с ними на прошлой неделе о починке фонтана и ограды. Тереза вышла на тропинку, чтобы встретить Лиз.

— Давайте я помогу. — Она взяла сумку из рук хозяйки и, заметив некоторое недовольство на ее лице, добавила: — Когда возвращаешься домой после долгого отсутствия, все кажется неухоженным и необжитым.

Лиз заулыбалась, и ее глаза покрылись едва заметной влажной поволокой:

— Как вы все точно замечаете!

— Кофе с дороги?

— Пожалуй. С корицей, если можно. Дэвид дома?

— Они с доктором в гостиной. Подать вам кофе туда?

— Нет, лучше в мою комнату.

Лиз направилась, однако, повидать мужа. Первое, что она увидела, — его затылок над спинкой кресла. Легкий беспорядок в волосах и отдельные выбившиеся пряди свидетельствовали о внутреннем напряжении. Клубы табачного дыма висели над доской с костяными шахматами. В своих мягких туфлях без каблуков она вошла неслышно, посмотрела на склоненные головы и — немного дольше — на доску: Дэвида ждал неминуемый мат.

— Кажется, партия окончена, — заявила она о своем присутствии с такой горечью, будто это было ее поражение.

— Лиз? Ну, наконец‑то! — Дэвид, по‑видимому, испытывал чувства человека, в доме которого закончился ремонт. Лиз вносила порядок, сохранявшийся годами. Он мог иногда тяготить, но еще больше тяготило его отсутствие.

— Мы ждем уже полтора часа, когда же вы скрасите наше общество. — Джон поцеловал руку даме и, довольный выигрышем, откинулся в кресле.

— Я вообще‑то собиралась немного отдохнуть у себя.

— Отдохнешь потом. Давай сначала по глоточку бренди.

— Дэвид, может, не надо?

— Смотри, сам доктор Фрай дает мне молчаливое согласие.

— Джон, как изволите вас понимать?

— Даже когда у петуха болит горло, он не перестает кукарекать, леди.

— Я, пожалуй, тоже выпью. — Лиз прошла к бару и плеснула на донышко своего бокала. В дверях появилась Тереза с подносом, на котором одиноко постукивала о блюдце большая и темная, с фантастическими разводами, любимая кофейная чашка Лиз. Тереза обладала поразительной способностью угадывать действия хозяев.

Вот и сейчас ей не стоило труда догадаться, что миссис Маковски не сможет оставить мужа, не обменявшись с ним хотя бы несколькими фразами. Лиз поставила бокал рядом с пузатой полупустой бутылкой и села в кресло.

Приятный, бодрящий аромат кофе поднял ей настроение. Она прослушала комментарии Джона по поводу последних событий в мире. Из всей этой информационной чепухи более всего ее трогали известия о землетрясениях и наводнениях. Она ловила себя на том, что картины бедствий вызывают у нее, наряду с сочувствием, наслаждение. Эта реакция, незнакомая ей в молодости и обнаружившаяся вдруг лет семь назад, повторялась все чаще и чаще. Возможно, она находила в шаткости мира аналогии со своим мироощущением. Лиз безумно нравилось, когда лондонские улицы покрывались ровным слоем воды и можно было с разгона влетать в нее на таком же мутновато‑синем «меркури».

— Почему вы не спрашиваете, как Джейн? — Лиз говорила уже совершенно спокойным голосом.

— Случилось что‑нибудь сверхъестественное? Может, наша монахиня завела себе любовника? — Джон любил подшутить над старой приятельницей Лиз, то ли считая женское уединение и увлечение всякими там техническими штучками крайне неестественным, то ли вспоминая свой неудачный опыт десятилетней давности.

— О любовниках нет речи, зато у нее появилось несколько фавориток. — Лиз затянулась сигаретой и с наслаждением приготовилась к рассказу.

— Надеюсь, ты не в их числе? — учтиво поинтересовался Дэвид. Он любил Лиз такой, какой она была сейчас: улыбчивой, с блестящими умными глазами, тоненькой, вытянувшейся по струнке, как театральная кукла, которую держат за одну только палочку на шее, оставив конечности висящими вдоль туловища.

— Мне там так были рады!

— Ты хорошо выглядишь, общество старых дев пошло тебе на пользу.

— Я в кои‑то веки вновь села в седло.

— Лошади у вас тоже старые девы? — оживился Джон.

— У меня был конь. Вороной и мускулистый.

— И вас не исключили из общества за такое предательство идеалам? — не унимался доктор Фрай.

— Джон, вы несносны.

— Приношу свои извинения. Кстати, мне пора. Бренди превосходный. — Раскланявшись, Джон направился к выходу в сопровождении Дэвида. Лиз осталась одна. Она повертела обручальное кольцо, словно смахивая с него пыль, взяла свой нетронутый бокал и свернулась в кресле калачиком. Сквозь щель в не до конца задернутых занавесах она видела, как рабочие собирают инструменты. Это напомнило ей, как они впервые вошли шестнадцать лет назад в дом, без которого она теперь не представляла своего существования. А дом, в отличие от нее, был таким самостоятельным, таким отчужденным, таким равнодушным к своей участи. С того самого дня, когда белокурая девушка‑агент расписывала им с Дэвидом все достоинства покупки, а они старательно высматривали недостатки и не могли найти ни одного, дом так и не признал своего с ней родства. Чем занимается сейчас, интересно, эта девушка? Такая говорливая и кудрявая. Она сразу понравилась Дэвиду. Сейчас ей уже как минимум тридцать пять. Тогда им пришлось столько времени потратить на реконструкцию жилища. Не столько им, сколько ей, Лиз. Дэвида и тогда мало заботили хозяйственные проблемы. Он решил купить два этажа, даже не заглянув внутрь, только увидев из окна машины, что здание похоже на Королевский музыкальный колледж.