Продам свой череп - [52]

В Шанхае Хабаровский и 1-й Сибирский корпуса будут сведены в одно учебное заведение. Руководству удастся сделать два выпуска. В 1924 году местные власти вынудят русских кадетов покинуть Китай. Корпус приютит Королевство Сербов, Хорватов и Словенцев, где он вскоре будет официально расформирован, и подростки рассеются по всему подлунному миру...

А на борту «Йомей-Мару» с самого начала плавания воцарился чёткий, то есть морской распорядок дня: ребята вставали по боцманской дудке вместе с матросами, завтракали, делали приборку. Классные занятия сменялись спортивными упражнениями и соревнованиями, уроками английского языка. Группа старших девушек во время плавания проходила курс подготовки сестер милосердия. Свободное время заполнялось играми, танцами, развлечениями. Из состава колонистов сложились два неплохих хоровых ансамбля. Был и духовой оркестр, инструменты для которого сотрудники Красного Креста подарили еще в Сибири. Драмкружок репетировал «Ревизора».

Покинув Владивосток, судно сначала зашло в порт Муроран, что на юге острова Хоккайдо. Встреча с местным населением была прохладной: японская интервенция на Дальнем Востоке ещё продолжалась; так, обменялись визитами вежливости и недорогими подарками. Далее путь лежал через Тихий океан.

Из воспоминаний колонистки Ксении Амелиной.

«Как-то раз случилась неожиданная стоянка парохода среди океана из-за каких-то неполадок в машинном отделении. Мы почувствовали остановку по вдруг наступившей вокруг нас тишине - это замолчали машины. Вообще, вынужденная остановка судна среди океана не только неприятное, но даже страшное событие. К тому же за время нашего путешествия мы пока не видели и не встретили ни одного судна. Во время беды на море возникает чувство одиночества, покинутости. Его, вероятно, испытывали взрослые, оно отягощалось ещё их ответственностью за судьбы детей. Наше судно находилось как бы в центре мирового океана, граница которого сливалась только с небом. Дети не понимали серьёзности положения, но чувствовали беспокойство взрослых, которые скрывали от них, что остановка вынужденная. Пароход стоял несколько часов, К общей радости команда справилась с ремонтом своими силами, и мы поплыли дальше. Судьба оберегала нас, океан был царственно спокоен. Поверхность его была почти зеркальной, дыхание этой могучей стихии было едва заметным.

В свободное время мы находились на палубе до отбоя ко сну. Можно было неотрывно смотреть на бескрайний простор океана, не уставая, не замечая времени, любуясь им. Вернее, живя с ним одной жизнью. Цвет поверхности океана от горизонта к пароходу непрерывно изменялся во времени, соперничая с цветом неба. Вечером же, когда всходила луна, и на небе появлялись звёзды, всё становилось таинственным. Появлялась серебряная дорожка на поверхности океана, связывающая корабль с небом, отчего оно становилось доступнее. У бортов судна появлялись многочисленные светлячки - фосфоресцирующие микрообитатели океана. Пароход как будто плыл по глубокосинему, покрытому серебристыми звёздами, податливому покрывалу. Эта ночная сказка утром сменялась другой, новой, но такой же чудесной.

Океан, столь могучий, щедро делился своей энергией со всеми нами, заставляя каждого по-своему мечтать и фантазировать. Окружающая природа и внимательное тёплое отношение взрослых оказывали благотворное влияние на психику детей, которые были спокойны, глаза их были светлые и доверчивые. Так спокойно мы проплыли примерно две трети пути.

Но однажды небо нахмурилось, вода океана потемнела. Вдруг налетел ветер, появилась сначала рябь, затем волны с белыми гребешками. Высота волн увеличивалась, белые гребни с них срывались и с шумом падали в тёмную воду. Пароход раскачивало, у многих началась морская болезнь. Находившиеся на палубе старшие колонисты, крепко вцепившись в перила руками, наблюдали нарастание гнева у стихии. Было особенно страшно смотреть вниз, когда большая волна отходила от борта, обнажая его, как бы вскрывая бездну, на краю которой находилось наше судно. Разъярённые волны всё чаще наступали на палубу. Наконец они с шумом обрушились на нас, заливая всю палубу. Вода проникла в трюмы. Нас, ребят, взрослые заставили всех спуститься в трюм, который матросы тотчас же задраили и закрыли брезентом. Пароход сильно раскачивался, он как бы взбирался на волну, а затем проваливался в бездну. Килевая качка сменялась бортовой. Мы попали в шторм, сила которого в месте нахождения нашего судна достигала 9 баллов. Штормило довольно долго, большинство детей из-за плохого состояния не могли принимать пищу. Наконец, сила ветра уменьшилась. Мы покинули область шторма.

Постепенно жизнь вошла в свою колею, все пришли в нормальное состояние. Очередной неприятностью был недостаток пресной воды. Колонистам раздали специальное мыло для умывания и стирки в морской воде, но, к сожалению, оно почти не давало пены. На пресную ввели ограничения.

Наше путешествие длилось уже три недели. Взрослые говорили, что скоро мы должны прибыть в Сан-Франциско. Все с нетерпением ждали встречи с землёй, но пока признаков её близости не было. Нас окружал океан, на горизонте сливающийся с небом. Но однажды чьи-то зоркие глаза заметили в небе движущиеся точки. Это были птицы, вестники близкой земли. Мы радовались, наблюдая за их полётом. Наконец, появилась на горизонте едва заметная полоска, разделяющая океан и небо....»