Проблемы генезиса китайского государства - [47]

В «Шу цзин» довольно подробно и красочно описываются обстоятельства переселения шанцев при Пань Гэне. Независимо от того, считать ли это поселение последним (т. е. отождествлять ли новое место поселения с аньянским комплексом), описание само по себе дает немало материалов для анализа, даже при условии, что текст главы «Пань Гэн» был отредактирован чжоусцами много веков после описанных в нем событий[39]. Рассказ начинается с того, что под давлением неясных обстоятельств, но со ссылкой на прецедент («наши прежние ваны... не постоянно пребывали в одном поселении») и волю Неба, выраженную в результате гадания, с твердой уверенностью в успехе («Небо навечно продлит нам свой мандат в новом поселении») Пань Гэн предложил своему народу подняться с насиженных мест и отправиться на новое. Однако его решение было встречено без энтузиазма («народ не хотел покидать свои места»). Натолкнувшись на сопротивление, Пань Гэн вызвал к себе старейшин и обратился к ним с увещеваниями [333, т. 3, с. 303—305].

Упрекнув их в плохом выполнении своих функций («В Древности прежние ваны тоже использовали почтенных людей в управлении. И если ван принимал решение, они не скрывали его смысла... и народ внимал ему. Ныне вы выступаете против... Почему вы не говорите прямо мне, а шепчетесь между собой?» [333, т. 3, с. 303—305]) и приведя далее целый ряд доводов, Пань Гэн строго заключил, что каждый обязан делать свое дело, в противном случае ему грозит суровое наказание, после чего прибавил, что все делается во имя общего блага и что именно он в ответе за это («Если государство процветает, то это благодаря всем; если оно хиреет, то это от того, что я, Единственный, недостаточно строг» [333, т. 3, с. 310]).

Видимо, внушения сыграли свою роль, и Пань Гэн двинулся в поход, пересек Хуанхэ (в отличие от Сыма Цяня «Шу цзин» не указывает, в каком направлении), но вскоре обнаружил, что за ним двинулись не все. Тогда он остановился, снова собрал народ и на этот раз обратился ко всем. Прежние ваны, сказал он, никогда не вспоминали о покинутых ими родных местах, коль скоро необходимо было их покидать. И если он, Пань Гэн, сегодня снова двинулся в путь, то только потому, что так надо. Переселение — в общих интересах, в интересах государства; таков великий приказ Неба. [333, т. 3, с. 311—313]. И если народ не пойдет за своим правителем, то умершие ваны нашлют на него бедствия и невзгоды («Вы мой народ, о котором я забочусь; если в вашем сердце зло против меня, то прежние правители накажут ваших предков, а ваши предки отрекутся от вас и не станут защищать вас от смерти» [333, т. 3, с. 314—315]. Далее Пань Гэн заметил, что среди его помощников есть влиятельные люди, которые грешат стяжательством («накапливают раковины и нефрит»), и что за такой грех их предки тоже сурово их покарают [333, т. 3, с. 315].

Видимо, второе обращение имело больший успех. Во всяком случае народ последовал за Пань Гэном и прибыл на новые места, где всем были выделены земли для поселений и быд заложен новый столичный центр. После этого ван еще раз сурово предупредил руководителей, чтобы они должным образом управляли народом и всячески почитали лично его, который с помощью первопредка Шанди намерен привести в порядок свой дом и свое государство («О вы все, бан-бо (управители государства.— Л. В.), ши-чжан (старшие.— Л. В.), байчжи шичжи- жэнь (и администраторы-чиновники.— Л. В.), встанете ли вы на путь добродетельного, управления!?» [333, т. 3, с. 320]). В заключение Пань Гэн снова сурово предупредил своих слушателей против стяжательства («Не Привязывайтесь к богатствам и ценностям, заботьтесь о создании должных условий жизни» [333, т. 3, с. 321]), выступил за добродетель и единодушие.

Разумеется, в тексте столь же много чжоуской дидактики и этического детерминизма, как и в других главах «Шу цзин». Немало здесь и анахронизмов, в частности, в употреблении терминов. Тем не менее текст весьма показателен. Перед нами сравнительно развитая, хорошо знакомая с надобщинным лидерством, стратификацией и разделением труда политическая структура типа протогосударства-чифдом. Власть правителя высока, престиж его велик, того и другого оказалось достаточным, чтобы поднять целый народ с насиженного места и направить — явно вопреки его желанию — на новые места. Несомненны сакральное возвеличение и обожествленная легитимация власти правителя: он то и дело ссылается на волю Неба, первопредка Шанди и собственных предков, чьи явно осененные благодатью души способны оказать воздействие на предков его народа в нужном для него направлении. Однако ван далеко еще не всесилен. Он просит, уговаривает, урезонивает, снова упрашивает, пытается пригрозить.

Видимо, немалой властью пользуется его окружение, в состав которого входят — если иметь в виду не букву чжоуских терминов, а суть, выражаемую в принятой чжоусцами терминологии,— управители центрального аппарата (бан-бо), старшины подразделений шанской этнической общности (ши-чжан), чиновники среднего и низшего рангов (байчжи шичжижэнь). Это окружение почитает, конечно, обожествленного (или во всяком случае имеющего немалую сакральную силу) вождя, но еще весьма далеко от того, чтобы быть автоматическим исполнителем его воли. Оно всеми нитями связано с управляемым им коллективом и выражает его интересы в не меньшей степени, чем следует приказу сверху, как то характерно для любого общества аналогичного типа.