Проблема абстрактного и конкретного в свете "Капитала" Маркса - [5]

Шрифт
Интервал

С таким пониманием этих категорий как раз и связаны известные положения материалистической диалектики о различии между «абстрактно-общим» и конкретной всеобщностью действительного научного понятия и о том, что «абстрактной истины нет», что «истина всегда конкретна». «Логические понятия субъективны, пока остаются «абстрактными», в своей абстрактной форме, но в то же время выражают и вещи в себе. Природа и конкретна и абстрактна, и явление и суть, и мгновение и отношение. Человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике» [10].

Здесь «абстрактное» и у Ленина понимается как синоним «оторванности», изолированности субъективного образа как от других образов, так и от всего того процесса, который связывает движение понятий с движением вещей, от процесса отражения в его диалектико-материалистическом понимании. Отделенное от процесса реального движения познания и противопоставленное ему, «понятие» становится «абстрактным», т. е. «субъективным». Если же оно берется и понимается как звено в этом процессе, то ему эта участь не грозит. Тогда оно «конкретно», или, что то же самое, объективно.

Вообще выражение «конкретная всеобщность» может иметь смысл, если ей противопоставлена не только «абстрактная всеобщность», но и «абстрактная единичность» (вспомним выражение «абстрактный индивид» у Маркса, означающее: односторонне, однобоко, уродливо развитый индивид — в противоположность конкретному, т. е. всесторонне, «тотально» развитому) индивиду, — человек, в коем гипертрофирована одна-единственная способность за счет всех других — типичный образ индивида буржуазного общества, мира частной собственности).

В выражениях «конкретная всеобщность» и «абстрактная единичность» можно, разумеется, увидеть лишь «гегельянский способ выражения» с его манерой «отождествлять противоположности». Но без этого способа выражения невозможно выразить в языке логических категорий реальную диалектику действительности и ее познания, где противоположности «отождествляются» то и дело на каждом шагу.

Проблема стоимости, в частности, оказалась неразрешимой для всех экономистов до Маркса именно потому, что в ее выражении мысль сталкивалась с обнаженно диалектической проблемой. Выраженная «привычным» языком «стоимость» сразу же оказывается сплошной «мистикой»: здесь не «абстрактное» является «стороной или свойством конкретного», а, как раз наоборот, чувственно конкретное оказывается лишь маской, лишь временной оболочкой, в которую облачается Абстрактное, чтобы совершить процедуру своего «самовозрастания»…

«Это перевертывание, посредством коего чувственно конкретное имеет значение лишь формы проявления абстрактно-всеобщего, а не наоборот, не абстрактно-всеобщее — значение свойства конкретного, как раз и характеризует выражение стоимости. Это и делает трудным ее понимание. Если я скажу: римское право и германское право суть оба “право” — то это понятно само собой. Если же я, напротив, скажу, что Право (Das Recht) — этот Абстракт — воплощается и в римском праве, и в германском праве — в этих конкретных правах, — то отношение делается мистическим…» [11]

Действительно, вся хитрость формы стоимости продукта труда заключается в том, что «конкретный труд становится здесь формой проявления своей противоположности, абстрактно человеческого труда» [12].

На деле, как удалось показать лишь Марксу и именно благодаря тому, что он пользовался диалектическим пониманием этих категорий, — в этом выражении совершенно точно отражается реальный факт. Это факт господства, т. е. определяющей роли, «целого» над своими собственными, мнимо-независимыми друг от друга «частями», «частностями», определяющее значение коллективно-общественных — «агрегатных» — сил по отношению к каждой частной работе и ее продукту. В этой форме обнаруживает себя то обстоятельство, что «частный труд становится формой своей противоположности, т. е. трудом в непосредственно общественной форме» [13].

«Частный труд» — портняжество, ткачество, сочинение трактатов по логике и т. п., — кажущийся немудреному взору чем-то совершенно «конкретным», попадает в конечном итоге под определяющее влияние сил общественных зависимостей.

И «эти вещные отношения зависимости в противоположность личным и выступают так (вещное отношение зависимости — это не что иное, как общественные отношения, самостоятельно противостоящие по видимости независимым индивидам, т. е. их производственные взаимоотношения, ставшие самостоятельными по отношению к ним самим), что над индивидами теперь господствуют абстракции, в то время как прежде они зависели друг от друга…» [14]

Индивиды, захваченные могучими водоворотами этих «вещных» зависимостей, т. е. силами той подлинной, реальной «конкретности», которую они не понимают, не сознают, продолжают мнить себя «конкретными индивидами», хотя захвативший их в свое течение процесс уже давным-давно превратил каждого из них в крайне «абстрактного» индивида — в исполнителя частных, односторонних операций — в ткача, портного, пекаря или токаря. Все остальные качества индивида, кроме чисто профессиональных, с точки зрения процесса в целом становятся чем-то совершенно безразличным и несущественным, не имеющим ровно никакого отношения к делу, попадают в одну рубрику с формой носа или цвета глаз.


Еще от автора Эвальд Васильевич Ильенков
О воображении

На вопрос «Что на свете всего труднее?» поэт-мыслитель Гёте отвечал в стихах так: «Видеть своими глазами то, что лежит перед ними».Народное образование, 3 (1968), с. 33–42.



Школа должна учить мыслить!

Как научить ребенка мыслить? Какова роль школы и учителя в этом процессе? Как формируются интеллектуальные, эстетические и иные способности человека? На эти и иные вопросы, которые и сегодня со всей остротой встают перед российской школой и учителями, отвечает выдающийся философ Эвальд Васильевич Ильенков (1924—1979).


Что же такое личность?

С чего начинается личность. Москва, 1984, с. 319–358.


Идеальное

Идеальное. Философская энциклопедия, т.2, с. 219–227.


Думать, мыслить...

Общество и молодежь. Москва, 1968, с. 258–279.


Рекомендуем почитать
Философия вождизма. Хрестоматия

Первое издание на русском языке в своей области. Сегодня термин «вождь» почти повсеместно употребляется в негативном контексте из-за драматических событий европейской истории. Однако даже многие профессиональные философы, психологи и историки не знают, что в Германии на рубеже XIX и XX веков возникла и сформировалась целая самостоятельная академическая дисциплина — «вож-деведенне», явившаяся результатом сложного эволюционного синтеза таких наук, как педагогика, социология, психология, антропология, этнология, психоанализ, военная психология, физиология, неврология. По каким именно физическим кондициям следует распознавать вождя? Как правильно выстроить иерархию психологического общения с начальниками и подчиненными? Как достичь максимальной консолидации национального духа? Как поднять уровень эффективности управления сложной административно¬политической системой? Как из трусливого и недисциплинированного сборища новобранцев создать совершенную, боеспособную армию нового типа? На все эти вопросы и множество иных, близких по смыслу, дает ясные и предельно четкие ответы такая наука, как вождеведение, существование которой тщательно скрывалось поколениями кабинетных профессоров марксизма- ленинизма. В сборник «Философия вождизма» включены лучшие хрестоматийные тексты, максимально отражающие суть проблемы, а само издание снабжено большим теоретическим предисловием В.Б.


Греки и иррациональное

Книга современного английского филолога-классика Эрика Робертсона Доддса "Греки и иррациональное" (1949) стремится развеять миф об исключительной рациональности древних греков; опираясь на примеры из сочинений древнегреческих историков, философов, поэтов, она показывает огромное значение иррациональных моментов в жизни античного человека. Автор исследует отношение греков к феномену сновидений, анализирует различные виды "неистовства", известные древним людям, проводит смелую связь между греческой культурой и северным шаманизмом, и т.


Лекции о Спинозе. 1978 – 1981

Спиноза (как и Лейбниц с Ницше) был для Делёза важнейшим и его любимейшим автором. Наряду с двумя книгами Делёз посвятил Спинозе курс лекций, прочитанных в 1978–1981 годы (первая лекция была прочитана 24 января 1978 года, а остальные с ноября 1980 по март 1981 года). В этом курсе Делёз до крайности модернизирует Спинозу, выделяя нужные для себя места и опуская прочие. На протяжении всех лекций Делёз анализирует, на его взгляд, основные концепты Спинозы – аффекцию и аффект; тему свободы, и, вопреки расхожему мнению, что у Делёза эта тема отсутствует, – тему смерти.


Бессилие добра и другие парадоксы этики

Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн  Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.


Гуманитарная наука в России и перелом 1917 года. Экзистенциальное измерение

В книге представлен результат совместного труда группы ученых из Беларуси, Болгарии, Германии, Италии, России, США, Украины и Узбекистана, предпринявших попытку разработать исследовательскую оптику, позволяющую анализировать реакцию представителя академического сообщества на слом эволюционного движения истории – «экзистенциальный жест» гуманитария в рушащемся мире. Судьбы представителей российского академического сообщества первой трети XX столетия представляют для такого исследования особый интерес.Каждый из описанных «кейсов» – реализация выбора конкретного человека в ситуации, когда нет ни рецептов, ни гарантий, ни даже готового способа интерпретации происходящего.Книга адресована историкам гуманитарной мысли, студентам и аспирантам философских, исторических и филологических факультетов.


Модернизм как архаизм. Национализм и поиски модернистской эстетики в России

Книга посвящена интерпретации взаимодействия эстетических поисков русского модернизма и нациестроительных идей и интересов, складывающихся в образованном сообществе в поздний имперский период. Она охватывает время от формирования группы «Мир искусства» (1898) до периода Первой мировой войны и включает в свой анализ сферы изобразительного искусства, литературы, музыки и театра. Основным объектом интерпретации в книге является метадискурс русского модернизма – критика, эссеистика и программные декларации, в которых происходило формирование представления о «национальном» в сфере эстетической.


О всеобщем

Некоторые проблемы диалектики. Москва, 1973, с. 4–39.


Вопрос о тождестве мышления и бытия в домарксистской философии

Диалектика — теория познания. Историко-философские очерки. Москва, 1964, с. 21–54.


Гегель и проблема предмета логики

Философия Гегеля и современность. Москва, 1973, с. 120–144.


Гуманизм и наука

Статья опубликована в книге "Наука и нравственность" (Москва, 1971) из серии "Над чем работают, о чем спорят философы".