Проблема абстрактного и конкретного в свете "Капитала" Маркса - [2]

Многие недоразумения, связанные с толкованиями способа восхождения от абстрактного к конкретному, возникали и возникают как раз на почве поверхностных представлений об отношении Маркса к Гегелю, о той огромной критической работе, которую Маркс проделал в отношении гегелевской логики, определений ее понятий. Полемизируя с Гегелем по существу дела, Маркс нигде и никогда не вступает с ним в пустые споры из-за слов, из-за чисто номинальных определений рабочих терминов. Напротив, он нередко пользовался его «языком» даже там, где формулировал свои — диаметрально-противоположные по существу — воззрения.

В силу этого читатель, незнакомый с тонкостями гегелевского языка, то и дело сталкивается у Маркса с неожиданными для себя оборотами речи, вдруг выворачивающими наизнанку «привычный» смысл «обычнейших» слов, не подозревая, что в этом «выворачивании» у Гегеля — а потому и у Маркса — находили свое выражение вовсе не терминологические капризы и произвол, а гораздо более серьезные вещи — реальная диалектика (т. е. превращение в свою собственную противоположность) тех явлений, о которых тут шла речь. В других случаях такой читатель просто подставляет в диалектические формулы Маркса «привычное» значение входящих в них терминов, заимствованное из ходячего словоупотребления, а на самом-то деле — из того архаического лексикона, которым пользовалась догегелевская логика. Естественно, что в таком случае эти формулы превращаются в тривиальные общие места, и логика Маркса начинает казаться просто-напросто реставрированной догегелевской логикой… Вся диалектика из них испаряется.

Такая операция проделывалась не раз над марксовским пониманием способа «восхождения от абстрактного к конкретному». Так, известный «австромарксист» Карл Реннер, ориентировавшийся в философии на вульгарный позитивизм с характерным для последнего гегелеедством, то бишь невежеством в области истории диалектического мышления, попросту объявил этот способ развития научных понятий устаревшей «манерой изложения немецких философов», которая-де состоит в «абстрактном и дедуктивном выведении» определений фактов из «общих понятий». «Маркс, — писал он, — уходит своими корнями в эпоху по преимуществу философскую… Дух и метод первой половины прошлого столетия наложили свой отпечаток на «Капитал» [2]. Исходя из этого, Реннер предпочитает отказаться от «манеры изложения» Маркса и ориентироваться на «современную науку», которая-де «не только в описании явлений, но и в теоретическом исследовании пользуется не дедуктивным, а индуктивным методом; она исходит из фактов опыта, непосредственно наблюдаемых, систематизирует их и затем постепенно возводит на ступень абстрактных понятий» [3].

Аналогично толковал способ восхождения от абстрактного к конкретному, примененный в «Капитале» Марксом, и Р. Гильфердинг, предварительно изобразив его как «дедукцию», как чисто формальное движение «от общего к частному». Гильфердинг категорически отвергает за этим способом значение метода исследования. Это-де «скорее лишь способ научного изображения, который действительно сможет перейти в конце концов от общего к изображению частного лишь при том условии, если в мышлении ему уже предшествовала «индукция», восхождение от частного к общему, от конкретного — к «абстрактному» [4].

Очевидно, что оба «комментатора» Маркса исходят из ходячего представления и об «абстрактном» и о «конкретном», вкладывая в эти термины свое, совершенно не свойственное ни Гегелю, ни Марксу, значение, то самое значение, которое неосведомленному читателю может показаться самым «естественным», единственно правильным и законным. Но такое толкование этих важнейших логических понятий, лишь на первый взгляд могущее показаться и «естественным» и «современным», на самом деле принадлежит той самой антикварной эпохе в развитии логической мысли, которой подвела черту немецкая классическая философия от Канта до Гегеля. Это действительно то самое понимание, на почве коего обеими ногами стоят и поныне все те школы и школки в логике, которые не сделали для себя никаких выводов из гегелевской критики старой средневековой формальной логики. Для читателей, следующих таким школам, рассуждения Р. Гильфердинга и К. Реннера звучат вполне убедительно, а диалектические идеи Маркса, естественно, кажутся «гегельянщиной», засоряющей язык «современной науки» и только мешающей «правильному» пониманию теории прибавочной стоимости… Именно такого читателя и имел в виду К. Реннер, когда писал в предисловии к цитированной книге: «Маркс сам затруднил бесчисленному количеству усердных читателей доступ к своему главному произведению», «положил на пути желающих к нему приблизиться циклопическую глыбу, чтобы допустить к себе только избранных…» [5]

И в самом деле, «Капитал», а особенно примененная в нем логика, не так-то просты для правильного усвоения, и «циклопическая глыба», которая на этом пути лежит, — это просто-напросто действительная грамотность в отношении применяемой Марксом терминологии. А терминология эта разработана была в значительной мере немецкой классической философией. И ее просто надо знать, чтобы не подсовывать в формулировки Маркса совершенно не свойственный им смысл.