Призвание: маленькое приключение Майки - [28]

— Нельзя совать, — юыстро ответила Майка. — Ни в коем случае, в розетке — электрический ток.

— Так точно, — он радостно покивал. — Туда посторонним пальцам вход воспрещен. Незачем лезть пальцами в розетку, чтобы пользоваться электричеством. А чтобы быть счастливым ребенком, не обязательно совать нос в «Детский мир». Понятно?

— Про розетку — да, про «Детский мир» — нет, — честно ответила Майка.

— Здесь у нас энергетический центр. Сюда стекается вся информация о маленьких дароносцах России и здесь решается их судьба. Вывод: мы называемся «Детским миром», но дети тут — нежелательны. Чтобы узнать вкус яичницы, не надо быть курицей. Теперь понятно?

— Это как в учительской? Вы здесь разные игры придумываете для детей, пишете воспитательный план, — об этом Майка не раз слышала от Лины-Ванны.

— Да, пишем, и такое бывает, — признал ученый. — Только у нас немного иная задача, чем у твоей Лины-Ванны.

— А какая у нее задача?

Майка и впрямь не очень хорошо представляла себе учительские задачи.

— Как и всякому педагогу, ей хочется, чтобы дети все схватывали на лету и не задавали глупых вопросов.

— Разве плохо?

— Хорошо, но не всегда. Хорошо, когда хорошо. А когда отлично, то уж и не всегда хорошо, — произнес он очередную странность.

Майка поднималась вверх по лестнице, но голова ее, кажется, погружалась в потемки.

— Мы помогаем отличным детям.

— То есть только пятерошникам?

— Почему? Всем подряд. Кто дароносец — тому и помогаем.

— Это как?

— Даровитый поэт не всегда хорошо играет в футбол. Но хорошо уже то, что он вообще в него играет, потому что нельзя ограничивать свою жизнь одним лишь служением дару.

— Динь-дон, — послушно звякнул невидимый колокол.

— Вот именно, — сказал Никифор, радуясь своей мысли. — Очень часто нам надо не подстегивать тягу к знаниям, а наоборот ее слегка придержать. Такая у нас миссия. Задержать дароносца.

— Где задержать? — Майке не нравилось это слово.

— В развитии. В детстве. В мире с собой и с окружающим миром. Мы стремимся к тому, чтобы юный талант успел вдоволь пожить в детстве и хорошенько подготовился ко взрослой жизни.

Он говорил что-то диковатое, а сам, как ни в чем ни бывало, маршировал вверх по лестнице.

Все выше и выше. Майке не оставалось ничего другого, как идти за ним. Сомневаться, но следовать.

— Да, точно так. Мы занимаемся торможением. Задерживаем развитие дара, — он ухмыльнулся, — «Детский мир» — тормоз прогресса!

— Вы вредители? Враги народа? — сами собой соскочили с языка давно устарелые слова.

Никифор аж затрясся от хохота.

— Как ты сказала? Враги? Чего? Народа? Да-да, так нас тоже называли, — утирал он слезы. — Были времена. Ты потом у Софьи Львовны спроси, она тебе многое расскажет.

— Нет, слушайте! А это по закону? — десятилетней школьнице не нравилось, что лысый умник потешается над народом.

Никифор посерьезнел.

— Не запрещено. Конечно, остановить прогресс невозможно. Трудность в том, что иногда он разгоняется до таких скоростей, что способен нанести вред. Если человечек посвящает себя дару слишком рано, то он рискует перестать быть человеком.

— Как это?

— Именно так: дароносец есть, а человека в нем — почти не осталось. Давай представим себе такую историю. Майка Яшина показывает исключительные успехи, ну, например, в математике. Задачки своего четвертого класса щелкает, как орешки.

— Здорово! — воскликнула она. Математический талант ей, вот, ну, совсем бы не помешал.

— За отличные успехи ее досрочно переводят в пятый класс, затем в шестой-седьмой… И вот она — от горшка два вершка, а уже школу закончила. На Майку Яшину все смотрят, ею гордятся, ей завидуют, ее носят на руках.

От новых перспектив голова девочки слегка закружилась.

— …любые задачки Майе по плечу. Дар математика расцвел в ней так, что ради Яшиной собираются ученые конгрессы, и весь научный мир наперебой предлагает ей свои кафедры, гранты и первые премии. «Пифагор двадцать первого века» — так теперь ее называют.

«Нет, математику надо подтянуть», — мелькнула у Майки задняя мысль.

— Надо-надо, — покивал чуткий Никифор. — Математика — чудесная наука, как, впрочем, любая другая, если имеешь к ней неподдельный интерес. Если занимаешься ею не для галочки… Но вот в чем беда. В случае с новоиспеченным гением Майкой Яшиной-Пифагор наблюдается одна трудность. Математические задачки наша особа решает легко, а поход в магазин составляет для нее серьезную проблему. Яшина-Пифагор не знает, что любит кушать на завтрак. Она одевается лишь бы прикрыться. Она принимает душ потому только, что запах пота отвлекает ее от любимой науки.

Майка брезгливо поморщилась.

— Друзей у нее нет, потому что по-человечески разговаривать она не научилась, — Никифор рисовал жуткую картину. — Мальчики никогда не дарили ей цветов, не писали стихов в ее честь, не дежурили под балконом. Мимо нее прошли и школьные балы, и студенческие дискотеки. Она не знает как весело бывает на классных экскурсиях, как здорово ходить с подружками в кино и встречаться в кафе, чтобы обсудить самые глупые глупости. Служение дару, начавшееся слишком рано и безоглядно, вытеснило из ее жизни все остальное. В смысле математическом Майка Яшина — крупнейшая величина, а по-человечески?