Призрак мисс Миранды - [14]

Я сказала, что готова к этим играм, и, пока он поднимал якорь и сматывал канат, спустилась в маленький кубрик, помыла и убрала посуду.

Тут, внизу, мелкая зыбь бухточки ощущалась куда основательнее. Или, может, дело было в том, что начинался прибой и волнение усилилось. Я слышала, как Робби включил двигатель. И прежде чем я успела подняться по трем ступенькам трапа, мы уже развернулись в сторону моря, над которым средневековым замком громоздились белые башни кучевых облаков.

Едва мы вышли из-под прикрытия скал, «Морская нимфа» стала брыкаться, как молодая кобылка. Робби вел ее сквозь волны подступающего прибоя, продуманно направляя яхту в провалы меж покатыми зеленоватыми валами. Наконец он прибавил скорость, и по обе стороны от бушприта выросли крылья белой пены.

Казалось, мы действительно неслись не столько по воде, сколько по воздуху; нас слепил ветер и морские брызги, и каждый гулкий удар волны о борт отдавался в груди. После десяти минут такой гонки Робби нагнулся ко мне и закричал в ухо:

— Через час мы окажемся во Франции! Участвуешь в игре?

Очень странно, но я поняла, что он устроил мне небольшое испытание. Несмотря на ветер и заливавшие нас потоки воды, я заметила, что он наблюдает за мной.

Похоже, что после обсуждения истории с киногруппой он предоставил мне еще одну возможность доказать, что я могу быть его спутницей. Тем не менее, я отрицательно покачала головой и жестом попросила, чтобы он сбавил темпы.

— Прости, — переводя дыхание, сказала я, когда грохот двигателя утих и волны перестали колотить в борта, — но я обещала, что мы вернемся не очень поздно. Мать будет беспокоиться.

— Ну, ты же большая девочка. Можешь и сама отвечать за себя.

— Ох, Робби, дело не в этом. Мать и так это знает. Она никогда меня не останавливала. Просто я не хочу, чтобы она волновалась. Особенно, — добавила я, — если погода оставляет желать лучшего.

Я это сказала потому, что, оглядевшись вокруг, испугалась по-настоящему. Небо низко нависало над морем, и белые башни облаков заметно посерели и потемнели; они осели и сплющились, а ведь каждый обитатель этих мест знал, что такие тучи предвещают шторм и грозу с громом. Теперь вокруг нас набирали мощь вздымающиеся серые валы, а предательские порывы ветра, бившие нас в спину и срывавшие пенистые верхушки волн, говорили о приближении шторма.

Я успокаивала себя, что берег недалеко, но тем временем береговая линия почти исчезла и была еле различима.

К счастью, Робби знал, что делать. Я видела, как он внимательно оглядывался по сторонам, и заметно было, что на лице его появилось тревожное выражение, которого я у него раньше не замечала.

— М-да… что ж, может, ты и права! — Он одарил меня широкой веселой улыбкой. — Все будет, как запланировано. Еще пять минут — и я разверну судно. Тут или где-нибудь в другом месте мы поймаем высокую приливную волну. Я удержу яхту на курсе, разворачивая ее. Мы в любом случае поймаем прибой и вот тогда-то повеселимся.

Стоило немалых трудов не подгонять его эти пять минут, хотя я все время если не поглядывала на часы, стрелки которых ползли слишком медленно, то озиралась по сторонам, определяя, откуда подступали сгущавшиеся тучи.

Теперь удары волн потеряли размеренность сердцебиения и превратились в ряд тяжелых ударов по корпусу. Я не особенно нервная, но мне, как и всем сельским жителям, было свойственно здоровое уважение к штормам и переменам погоды, и я с ужасом вспомнила, что Робби родился и рос в городе и лишь недавно стал выходить в море. Наконец, с трудом переводя дыхание, Робби сказал:

— Нам выпал тот еще денек! — Он засмеялся, сбрасывая обороты двигателя. — Или, точнее, ночка? — Он искоса глянул на черные штормовые облака и пожал плечами.

Теперь, когда гул двигателя не глушил все остальные звуки, я услышала, как в море эхом отражаются не столь уж далекие раскаты грома. А в дальних грозовых тучах уже мелькали синие сполохи молний.

И тут по нам неожиданно ударил первый порыв дождя, отдельные тяжелые капли оповестили о приближении штормового ливня. В то мгновение я не обратила на это внимания, потому что Робби положил яхту на бок, разворачивая ее в сторону дома.

Он был прав, рассчитывая на прибой. Вроде все получалось. Валы вздымались и кипели густой неразберихой. Я чувствовала, что они тянут нас назад, пока Робби выжимал из «Морской нимфы» все, на что она была способна.

— Не волнуйся, — сказал Робби, когда на нас хлынул настоящий дождь; он барабанил по палубе и плясал на гребнях серо-зеленых волн. — Как нельзя лучше для урожая.

— Время урожая еще не пришло.

— Значит, ягнята пойдут в рост.

— Так считали сто лет назад.

Мне приходилось орать, чтобы перекрикивать раскаты грома. Но Робби только смеялся:

— Эта гроза уже миновала нас.

Но тут ослепительная вспышка расколола небо, казалось, прямо перед нами. Стремительный зигзаг белого пламени озарил море и наши лица, по волнам полыхнуло призрачное свечение. Я окаменела от ужаса и посмотрела на Робби. Должна признаться, кроме всего прочего, я опасалась за Робби — городской житель, он, столкнувшись с буйством стихии, испугается, а потом потеряет присутствие духа.