Призрачная дорога - [21]
– Тебе налить кофе? – ласково спросила Кисонька.
– Ты же знаешь, я не пью кофе, – ответил я раздражённо.
Кисонька и в самом деле знает, что я не любитель кофе.
– Всё-таки не выспался, – богатым басом произнёс печник и усмехнулся в бороду. – Налей-ка мне, хозяюшка.
Кисонька подошла к нему и склонившись так, что глубоко открылся вырез на груди, наполнила его чашку.
Я достал из холодильника еду и стал есть.
Взял бутылку и стал пить.
Моё появление почему-то внесло тягостность.
Оживлённая болтовня сменилась долгими паузами; понимая свою причастность к этому, я разозлился ещё больше.
– Пока ты спал, я набрала иван-чая, сейчас мы оборвём листья, помоем и насушим на целый год.
– Тут столько улиток, – заметила богиня, сметая очередную улитку с листа.
– Иван-чай содержит витамина С больше, чем лимон, и полезен мужчинам, – подмигнул мне плотник.
– Улитки едят листья, а жуки просто трахаются, – сладострастно заметил печник. – Под каждым листочком парочка.
Он продемонстрировал двух совокупляющихся насекомых.
– Такое чувство, будто бордель накрыли, – заметила Кисонька.
– Не могут разлепиться, – улыбнулся печник, разглядывая жуков.
Плотник сбил щелбаном очередную улитку.
Печник склонился над жуками и вдруг охнул.
– Что такое? – воскликнула Кисонька.
– Спина стрельнула, – пожаловался печник.
Услышав про страдания печника, Кисонька оставила иван-чай и положила руки ему на спину.
– У тебя зажимы.
Кисонька встала позади печника и принялась разминать его спину.
Печник прикрыл глаза и принялся кряхтеть, положив свои пухлые пальцы с блестящими длинными ногтями на стол.
Богиня посмотрела на меня и вздохнула.
Плотник подмигнул мне и помешал сахар в сахарнице.
– Надо вам домашнюю коптильню купить, – сказал печник голосом, полным истомы. – Коптишь что хочешь, а жирок в специальную ёмкость стекает.
– У нас продукты кончаются, – сказала Кисонька.
– Я съезжу, – произнёс печник со стоном.
– Я сам съезжу, – встрял я.
– У тебя же нет машины, – напомнила Кисонька.
– На автобусе съезжу.
– Надо много купить, ты дотащишь?
– Дотащу, – ответил я гордо.
– Я всё куплю, не волнуйся, – по-хозяйски сказал печник и похлопал Кисоньку по руке массирующей его полечо. Мол, он способен разрешить любую неурядицу. – Кстати, что у вас с сироткой?
– Да как-то… – начала было Кисонька, но печник перебил её.
– Чего вы сами-то не заделаете?
– Не заделаем что? – уточнила Кисонька.
– Мелкого! Зачем морочиться, чпок – и готово! Помощь нужна?
В его усмешке и бороде сосредоточились все неурядицы моей жизни и все огрехи моего текста.
Старухи и сиротка плясали и кривлялись в его бороде.
Плечи плотника тряслись от смеха, богиня прятала издевательскую улыбку.
Глава 19
Меня часто упрекают в том, что я избегаю трудностей.
Это абсолютная правда.
Но я делаю это не из лени или страха, просто трудности проявляют во мне дремлющую половину меня, которую лучше не тревожить. Когда всё гладко, я кроток, но если что-то идёт не так, я делаюсь вспыльчивым.
Вот и теперь что-то тяжёлое и густое колыхнулось во мне, как масло в чане, и я сам не понял, как оказался возле печника.
Только что был тут, а потом вдруг сразу там.
Стремительно переместившись, мой персонаж принялся молотить по мерзкой густой бороде.
Печник упал, ударившись затылком о сложенные возле камина кирпичи.
Мой персонаж вскочил на него верхом и начал терзать, как терзают подушку, в которой зашиты драгоценности.
Бешенство не иссякало.
Бешенства хватило на то, чтобы схватить один из кирпичей и несколько раз крепко ударить ненавистную бороду.
Я зажмурился.
Боялся потерять сознание, увидев что творю.
А я не хотел терять сознание, не хотел останавливаться.
Под моими ударами голова печника издавала звуки.
Борода пружинила, как резиновая почва нашего края.
Как говядина в вакуумной упаковке.
Никто не вис на моих руках и не препятствовал.
Глава 20
Когда я почувствовал избыточность, то осторожно посмотрел.
Лицо печника стало напоминать раздавленную ягоду, рот сделался дырой, как у знаменитой римской скульптуры «Уста истины».
Ассоциация оказалась так сильна, что я, продолжая сидеть на груди у поверженного врага, потянулся к его рту.
Что там в этой черноте?
Наконец вмешались окружающие.
Меня взяли под локти и помогли подняться, ноги мои скользили в образовавшейся луже, хрустнула очередная улитка.
– Надо сразу солью посыпать, иначе потом не отстираешь, – богиня засуетилась, посыпая солью пятна на моих шортах.
– Я сама, – сказала Кисонька, намекая, что нечего трогать чужого мужа за шорты.
Богиня с шумом поставила солонку на стол, она мол просто хотела помочь, но если в её помощи не нуждаются, то и не больно-то надо.
Мы стояли, не произнося ни слова.
У меня дёргался подбородок.
Со стороны дороги доносился шум автомобилей.
Во рту у печника надулся и лопнул пузырь.
– Я увидел вас вместе. Там. А теперь тут. И ты массируешь ему плечи.
Скороговоркой я начал обосновывать произошедшее.
– Я сделал это ради нашей семьи. Ради нашей любви.
Никто мне даже не поддакивал. Полная тишина.
– Я убил человека.
По небу летит самолёт.
– Я убил человека.
На дороге стучит копёр.
– Я убил человека…
– Ты убил человека, – подтвердила Кисонька.
В этой книге – рассказы трёх писателей, трёх мужчин, трёх Александров: Цыпкина, Снегирёва, Маленкова. И рисунки одной художницы – славной девушки Арины Обух. Этот печатный квартет звучит не хуже, чем живое выступление. В нём есть всё: одиночество и любовь, взрослые и дети, собаки и кошки, столица и провинция, радость и грусть, смех и слёзы. Одного в нём не найдёте точно – скуки. Книга издается в авторской редакции.
Александр Снегирев родился в 1980 году в Москве. Окончил Российский университет дружбы народов, получив звание магистра политологии. Учится там же в аспирантуре. Лауреат премии «Дебют» за 2005 год в номинации «Малая проза».
«БеспринцЫпные чтения» возвращаются! Лучшее от самого яркого и необычного литературно-театрального проекта последнего времени. Рассказы знаменитых авторов: Алёны Долецкой, Жуки Жуковой, Александра Маленкова, Александра Снегирёва, Саши Филиппенко, Александра Цыпкина и не только. Самые смешные и трогательные истории со всей страны, которые были прочитаны со сцены авторами и ведущими российскими актерами: Ингеборгой Дапкунайте, Анной Михалковой, Константином Хабенским и другими. Эти тексты собирали залы от Нью-Йорка до Воронежа.
В центре повествования – судьба Веры, типичная для большинства российских женщин, пытающихся найти свое счастье среди измельчавшего мужского племени. Избранники ее – один другого хуже. А потребность стать матерью сильнее с каждым днем. Может ли не сломаться Вера под натиском жестоких обстоятельств? Может ли выжить Красота в агрессивной среде? Как сложится судьба Веры и есть ли вообще в России место женщине по имени Вера?.. Роман-метафора А. Снегирёва ставит перед нами актуальные вопросы.
«Её подтолкнул уход мужа. Как-то стронул с фундамента. До этого она была вполне, а после его ухода изменилась. Тяга к чистоте, конечно, присутствовала, но разумная. Например, собаку в гостях погладит и сразу руки моет. С мылом. А если собака опять на ласку напросится, она опять помоет. И так сколько угодно раз. Аккуратистка, одним словом. Это мужа и доконало. Ведь он не к другой ушёл, а просто ушёл, лишь бы от неё. Правила без исключений кого угодно с ума сведут…».
Александр Снегирев – лауреат премий «Дебют» (2005), «Венец» (2007), «Эврика» (2008). Автор нашумевшего романа «Как мы бомбили Америку», безупречный стиль и предельная откровенность которого поразила и молодую аудиторию, и Союз писателей Москвы. Новая книга Александра Снегирева – история одновременно жесткая и нежная, остросоциальная и почти детективная, изысканно метафоричная и написанная на разрыв аорты.
Моя первая книга. Она не несет коммерческой направленности и просто является элементом памяти для будущих поколений. Кто знает, вдруг мои дети внуки решат узнать, что беспокоило меня, и погрузятся в мир моих фантазий.
В каждой семье живут свои причуды… В семье главных героев — клинического психолога и военного психиатра принято бегать, готовить вместе, путешествовать налегке, не есть майонез и кетчуп и не говорить друг другу: «Ты должен, ты обязан, это мужская (женская) работа…».
Когда-то херувимов считали символами действий Бога. Позже —песнословящими духами. Нынешние представления о многокрылых и многоликих херувимах путаны и дают простор воображению. Оставляя крылья небесам, посмотрим на земные лики. Четыре лика — вопрошающий, бунтующий, зовущий и смиренный. Трое мужчин и женщина — вестники силы, способной возвести земной престол справедливости.
На далёкой планете похожий на осьминога инопланетянин каждый вечер рассказывает истории. Рядом с ним собираются его слушатели. Они прилетают на эту планету из разных миров. Истории, которые они слышат, не похожи одна на другую. В них есть и дружба, и любовь. Но и ненависть, и страх. В общем, почти обыкновенный живой мир, который при ближайшем рассмотрении становится фантастическим.
Юрий Серов сроднился с горами. Близкие считают его опытным восходителем и хотят отправиться с ним в экспедицию. Но горы сложны и непредсказуемы. Юрий попадает с опасную ситуацию в предгорьях Казбека в Грузии. Сумеет ли он подняться? Кто ему поможет? И чем окончится его горный цикл, читайте в шестой повести-отчёте сборника «В горы после пятидесяти…» — «Казбек. Больше, чем горы».
«Если ты покинешь родной дом, умрешь среди чужаков», — предупреждала мать Ирму Витале. Но после смерти матери всё труднее оставаться в родном доме: в нищей деревне бесприданнице невозможно выйти замуж и невозможно содержать себя собственным трудом. Ирма набирается духа и одна отправляется в далекое странствие — перебирается в Америку, чтобы жить в большом городе и шить нарядные платья для изящных дам. Знакомясь с чужой землей и новыми людьми, переживая невзгоды и достигая успеха, Ирма обнаруживает, что может дать миру больше, чем лишь свой талант обращаться с иголкой и ниткой. Вдохновляющая история о силе и решимости молодой итальянки, которая путешествует по миру в 1880-х годах, — дебютный роман писательницы.