Призовая лошадь - [66]

— Как ты думаешь, лишат нас победы или нет?

Он молча продолжал смотреть вдаль. Затем, наклонившись ко мне и дохнув перегаром, ответил:

— Чепуха! Совершеннейшая чепуха! Идальго не допустил никакого foul. Если что и произошло, то только между Лонгденом и Вестроупом, которые шли впереди. Да и то думаю, что это просто несчастный случай. Гонсалес тут не виноват. Вот увидишь.

«Ты в самом деле так считаешь? Не с пьяных глаз?» — подумал я про себя.

— Да, но если Гонсалес вклинился между ними…

— Вклинился он после того, как Вино Фино споткнулся. Я это видел. От меня не ускользает ни одна мелочь. Если по отношению к кому и был допущен foul, то это по отношению к Гонсалесу. Он никому не мешал. Уверяю тебя. Впрочем, ты сам в этом убедишься.

А тем временем в паддоке Хулиан прогуливал Гонсалеса в ожидании решения судейской коллегии. Рядом прогуливали Фэр Тракл. Другие лошади, включая Вино Фино, уже исчезли. Жокей отделался пустяковыми царапинами. Гонсалес не обращал никакого внимания на происходящее. Похоже, он знал точно, что является победителем, и наслаждался своей победой посреди полной неопределенности, так волновавшей толпу. Я смотрел на Гонсалеса, когда вдруг в громкоговорителях раздался голос диктора:

— Внимание! Внимание! Прошу внимания!

На ипподроме воцарилась непривычная тишина, затишье перед грозой. Так застывает волна перед тем, как обрушиться на берег.

— После тщательного и всестороннего рассмотрения кинопленки забега, — продолжал диктор, — и после опроса жокеев судейская коллегия постановляет: для протеста нет никаких оснований. Гонсалес и жокей в foul не виноваты. Результат заезда считать официальным…

Рядом со мной началось бурное веселье. Куате и остальные скакали, как обезьяны. Зрители, глядя на столь детское проявление радости с нашей стороны, тоже присоединились к нам, посмеиваясь над нами, — поддерживая криками и свистками, удвоившими наши радостные излияния. Мистер Гамбургер схватил меня за руку и бегом потащил к кругу победителей.

— Фотографа сюда, фотографа! — кричал он на ходу. — Получим премию и снимемся все вместе.

С него свалилась шляпа, которую он не стал поднимать. В порванной куртке и растерзанной на груди рубахе, галстуке на боку, с растрепанными волосами я мчался за ним, испуская непонятные вопли, которые толпа встречала смехом. Мы подбежали к кругу как раз против трибун.

— Дружище, — взволнованно крикнул Идальго, крепко обнимая меня, — ты должен был мне поверить. Мы выиграли чисто.

Я взволнованно ответил на его объятие. Обнимая своего друга, я заметил слезы в его глазах, выражение которых, впрочем, не потеряло обычной жесткости и настороженности.

Идальго сел на Гонсалеса, и мы снялись всей группой. Старая крашеная блондинка, одетая в роскошное меховое манто, вручила нам премию: чек на двадцать тысяч сто пятьдесят долларов; красотка помоложе, с наштукатуренным лицом, зелеными ресницами, фиолетовыми губами и русыми волосами, поднесла Идальго букет красных роз и звонко чмокнула в щеку. Идальго с подобающим христианину смирением подставил вторую, и красотка влепила ему еще один поцелуй. Гонсалес в торжестве не участвовал. Он посматривал то на одних, то на других, мотая головой и помахивая хвостом, как бы в нетерпении ожидая, когда же наконец его уведут в денник. Но кому-то взбрела в голову шальная мысль нацепить ему на шею венок из живых цветов. И тогда, казалось, до него как бы разом дошло все значение этого празднества. Почувствовав себя в центре всеобщего внимания, чемпион проснулся и стал отвечать на любезности собравшихся.

Да и как мог Гонсалес, от природы склонный к лицедейству, не воспользоваться столь благоприятным случаем! Начал он с того, что принялся дробно быть копытом. Публика хохотала вовсю. Гонсалесу это, видимо, пришлось по душе, и он еще больше разрезвился. Улучив момент, когда Идальго пришла в голову несчастная мысль нагнуться, Гонсалес с такой силой лягнул его копытом в зад, что бедняга перелетел через ограду. Зрители схватились за животики. Старуха в меховом манто поспешила скрыться, за ней — намазанная красотка; потом дали тягу судьи и фотографы. Мистер Гамбургер, как полагается тренеру, степенно подошел к лошади, чтобы взять под уздцы и успокоить. Гонсалес без дальних церемоний схватил его зубами за руку и принялся жевать ее, как если бы то была простая тряпка, затем поднял тренера в воздух, шмякнул об ограду, потом оземь, перевернул, выкупав в опилках, и снова встряхнул. Когда мистера Гамбургера оттащили, он походил на жертву страшного землетрясения.

Впрочем, никаких более неприятных последствий этот инцидент не имел. Идальго отделался двумя здоровенными синяками на задней части; что касается мистера Гамбургера, то, кроме покусанной руки, разорванных брюк и пиджака, других повреждений он не получил. Это не помешало тому, что потерпевшие, плача от наплыва чувств — а может быть, и от боли, — бросились мне в объятия, и потом мы все трое обнимались с Гонсалесом, и все это к вящему удовольствию фотографов и зрителей, лопавшихся от душившего их смеха.

Похвальное слово коротышкам

Любопытные вещи произошли между полночью и рассветом. Можно было подумать, что рука чудодея сыграла злую шутку с людьми и вещами. Тот, кто вошел на двух ногах вечером, выполз в полночь на четвереньках, распевая, как жаворонок на жнивье. Квартирка моя была крохотной: гостиная, маленькая столовая, кухня, спальня и ванная. Преисполненный радости и надежд, я распахнул этой ночью двери своей берлоги с тем эпическим безумием, с каким герои раскрывают грудь, устремляясь на вражеский меч. Ко мне нагрянули взломщики и шулера, карманники и профессиональные вымогатели, проститутки и сутенеры, и среди всего этого сброда целый табун не поддающихся определению странных личностей, опытных во всякого рода проделках над телом и душой невинных простаков. Надо признаться, что победа ударила мне в голову подобно хмелю. Ноги отяжелели, голова шла кругом от пьянящей грусти и разного рода туманных предчувствий. Есть люди, рожденные для богатства и его воспроизводства; они умеют наслаждаться его могуществом и вовсе не замечают золотых цепей, которыми скованы сами; эти люди мигом преображаются, перенимают новую манеру говорить, думать, одеваться, усваивают новые жесты, новое сознание, новую мораль — словом, все то, что появляется с новыми друзьями и знакомствами, которыми человек обзаводится. Ночью они ложатся бедняками, а наутро просыпаются всемогущими. Таких много. Мы с Идальго не принадлежим к этой корпорации. Мы выпечены из теста самого простонародного. Кроме того, мы были бродягами по призванию. А потому деньги нас не ошарашили; едва мы их получили, как принялись сорить ими направо и налево. Для начала устроили вот этот самый кутеж.